Вернуться на главную страницу
Наши авторы
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В СЕМЬЕ ЗАВИСИМЫХ ПАЦИЕНТОВ КАК МИШЕНИ ГРУППОВОЙ ПСИХОТЕРАПИИ: КАЧЕСТВЕННОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ  ОТНОШЕНИЯ В СЕМЬЕ ЗАВИСИМЫХ ПАЦИЕНТОВ КАК МИШЕНИ ГРУППОВОЙ ПСИХОТЕРАПИИ: КАЧЕСТВЕННОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

В.Н. Кузнецов, А.Г. Соловьев (Архангельск)

 

 

Кузнецов Владимир Николаевич

- кандидат медицинских наук, доцент института ментальной медицины Северного государственного медицинского университета (г. Архангельск).

 

 

 

Соловьев Андрей Горгоньевич

-          член редколлегии журнала «Медицинская психология в России»;

-          доктор медицинских наук профессор, заместитель  директора Института ментальной медицины Северного государственного университета (г. Архангельск).

Адрес для контактов:163000, Архангельск, Троицкий проспект, 51, Северный государственный медицинский университет, Институт ментальной медицины.

E-mail: ASoloviev1@yandex.ru

 

 

Обоснование.

Пациент, страдающий химической зависимостью, чаще всего живет в семье, взаимоотношения в которой определяют стабильность его состояния и связаны с качеством жизни всех ее членов. Семейная среда может способствовать рецидиву химической зависимости пациента даже при успешном проведении терапии с ним. Необходимость психотерапии не только пациентов с химической зависимостью, но и членов их семей является стратегическим вопросом, связанным со стабильностью результатов терапии больного и повышения качества жизни его и его окружения.

Целью данного исследования явилось описание картины восприятия семейных взаимоотношений созависимых личностей до и после проведения групповой психотерапии.

Исследовательский вопрос: как созависимые личности воспринимают опыт своих отношений в семье, и как это восприятие меняется после психотерапии?

Метод.

Двенадцать родственников пациентов с алкогольной и наркотической зависимостью описывали их опыт общения в семье, где проживает страдающий химической зависимостью. Текст интервью был переписан и интерпретирован с использованием феноменологического герменевтического метода, опирающегося на философский подход P. Ricoeur (1976). После этого проводилась психотерапия, ориентированная на осознание и изменение участниками своих когнитивных стилей, задействованных в выявленных с помощью анализа темах. Непосредственно после проведения психотерапии повторялись интервью и его анализ.

Результаты.

Прослеживалась одна основная тема и четыре дополнительных в процессе описания. Основной темой являлась необходимость контролировать поведение зависимого родственника. Дополнительными темами были: зависимость эмоционального состояния участника группового процесса от состояния родственника с зависимостью, чувство вины, связанное с его поведением, постоянные тревоги по поводу его будущего, критика политики существующего положения дел в отношении регулирования потребления алкоголя и наркотиков в стране и развитие навыков общения с родственником с химической зависимостью. Респонденты предоставили подробную информацию о проблемах общения в семье с химически зависимым лицом, начиная от обвинений в адрес последнего или оценки его, как не отвечающего за свои действия человека, до вопросов осознания своей судьбы, которую они связывали с зависимым родственником. Они связывали свое благополучие с наличием или отсутствием химической зависимости у своего родственника, до проведения психотерапии не задумывались о возможности своей эмоциональной независимости. После проведения психотерапии основной стала тема свободы определения собственной жизни и своего поведения. Дополнительными темами стали: чувство свободы в общении в семье, независимость своего настроения от состояния родственника, умение оставаться спокойной даже при провокациях скандала со стороны родственника, лучшее, чем раньше, осознание своих эмоций, потребности, связанные со своей личной жизнью, а не только борьба с зависимостью; дополнительная тема необходимости развития навыков общения с родственником с химической зависимостью сохранилась, но акцент сместился с гиперответственности на разумную ответственность за свою часть взаимоотношений в семье.

Заключение.

Данное исследование предлагает дополнительную информацию о созависимых личностях в связи с отношениями с химически зависимым родственником. Получены одна ведущая и пять дополнительных тем, определяющих поведение и эмоциональное состояние родственников лиц, страдающих химической зависимостью. После проведения психотерапии изменились как ведущая, так и основные темы.

Введение.

Пациент, страдающий химической зависимостью, редко живет в полной изоляции; обычно его окружают другие люди, члены его семьи. Любой вид зависимости одного из членов семьи неизбежно нарушает внутрисемейные взаимоотношения. В большинстве семей, в которых проживают больные с химической зависимостью, остальные ее члены страдают так называемой «созависимостью», которая не только является фактором риска рецидива химической зависимости у больного, но и служит почвой для возникновения различных нарушений, в том числе развития психосоматических заболеваний и депрессии (Москаленко В.Д., 2002).

Семейная среда, таким образом, может способствовать рецидиву химической зависимости пациента даже при успешном проведении терапии с ним. По данным A.W Shafe (1986) на условном социально-психологическом уровне функционирования у 76% обследованных определялись повторяющиеся патологические стереотипы созависимого функционирования в ближайшем микросоциальном окружении. Поэтому необходимость психотерапии не только пациентов с химической зависимостью, но и членов их семей является стратегическим вопросом, связанным со стабильностью результатов терапии и повышением качества жизни больного и его окружения.

В отечественной литературе мало эмпирических данных, посвященных изучению результатов групповой психотерапии родственников пациентов, страдающих химическими зависимостями.

Цель исследования.

Целью данного исследования явилось описание картины восприятия семейных взаимоотношений созависимых личностей до и после проведения групповой психотерапии.

Методы.

Дизайн.

Исследование было качественным с использованием феноменологически – герменевтического метода.

Субъекты.

Респондентами были родственники пациентов с алкогольной и наркотической зависимостью, обратившиеся за помощью в амбулаторное отделение психотерапии за помощью в восстановлении здоровых взаимоотношений с больными. Это исследование было частью проекта «Открытый диалог в Баренц-регионе» по работе с пациентами с психическими проблемами. Участие в исследовании было анонимным, респонденты получили гарантию конфиденциальности при публикации результатов исследования. Изначально согласие было получено от 17 человек, но 5 из них не приняли участие в исследовании по различным соображениям, связанным с личными неудобствами (время исследования, продолжительность). Исследование проводилось с октября 2006 – по март 2007 года. Респонденты были женщинами в возрасте от 28 до 42 лет. Все участники дали добровольное устное и письменное согласие на групповую работу. Проведена групповая психотерапия в двух группах по 5 и 7 человек, в каждой - по 10 занятий. Частота проведения занятий – 2- 3раза в неделю в течение трех месяцев. Психотерапия включала сбор данных соответственно принципу «герменевтических кругов» в осознании смысла сообщений участников и последующее предложение когнитивных принципов работы с созависимостью в течение трех групповых встреч.

Интервью.

Интервью проводились дважды: до и после проведения групповой психотерапии. Авторы проводили все нарративные интервью. Интервью продолжались 1,5 часа. Велись аудиозаписи и дословная передача сообщений. Респондентов просили рассказать о взаимоотношениях в их семье с участием химически зависимого пациента, отметить, что было наиболее важным в этих взаимоотношениях. Вторая часть интервью, сфокусированная на этих переживаниях, представлена в данном исследовании.

Интервьюеры проводили полуструктурированные интервью, содержащие такие пункты, как взаимоотношения, основные проблемы, ответственность, образ будущего (приложение): схема интервью была использована авторами, как опорный план, но респонденты опрашивались соответственно их личному опыту максимально не структурировано. Интервьюерами использовались уточняющие вопросы. Периодически респондентов просили детализировать высказывания, если последние были не понятны. Для развития их высказываний респондентам предлагались вопросы, возвращавшие последних к теме. Целью рассказов было прояснение, тщательная интерпретация и осознание смысла историй.

Анализ данных.

Герменевтический подход основан на предположениях и предпониманиях исследователей (Heidegger M, 1962; Malterud K, 1996). Бессознательная часть предположений исследователей вытекает из культуры, в которой они живут, языкового пространства и истории, которые влияют на интерпретацию смысла текста (Malterud K, 1996). Это может быть препятствием при попытках использования строгой интерпретации данных (Ricoeur P, 1976).

Для описания личностного восприятия взаимоотношений в семьях респондентов использовались нарративные интервью, которые интерпретировались с использованием феноменологического герменевтического подхода (Ricoeur P, 1976). Интерпретация текста проводилась как диалектический процесс, протекающий от первого понимания смысла к объяснению и затем к критическому пониманию. Она включала три этапа: первичный анализ, структурный анализ и критическое осмысление и проводилась в определенном порядке: авторы читали и перечитывали интервью. Затем первый автор систематически обрабатывал значения отдельных частей текста семантически и описывал все возможные из представленных смыслов. В контексте этих значений тексты анализировались снова. В то же самое время интерпретация текста была представлена каждому респонденту. Второй автор анализировал полученный от первого материал и задавал вопросы, связанные с анализом. Текст интервью был исследован для объяснения смысла и разделен на смысловые части, соответственно полученным в процессе анализа темам. На третьем этапе текст снова был проанализирован, как целое, с учетом полученных смысловых значений, вопросов и предпонимания исследователей. Затем анализ смысла был сформулирован окончательно. Согласно P Ricoeur (1976) текст содержит множество значений, но не бесконечное число; эти значения могут быть проанализированы различными способами. Таким образом, представленные в исследовании интерпретации – только некоторые из возможных. Предпонимания авторов связаны с их деятельностью. Так, первый является врачом-психотерапевтом с опытом работы в групповой и индивидуальной форме, преимущественно с пациентами без зависимостей. Второй автор – врач-нарколог, занимается индивидуальной терапией зависимых пациентов и организацией системы помощи зависимым лицам.

Результаты.

Первичный анализ интервью до проведения психотерапии.

Респонденты описывали их опыт общения в семье с химически зависимым родственником. Опыт общения был связан с вопросами финансового обеспечения в семье, безопасности и будущего. Участники групп, однако, шире представляли свой опыт. Они указывали, что общение в семье, где есть ее член с алкогольной или наркотической зависимостью, принципиально отличается от других семей своей непредсказуемостью. Однако, непредсказуемость касалась лишь поведения страдающего зависимостью родственника, поэтому, в целом, отношения складывались более предсказуемо, чем можно было бы ожидать. Респонденты подчеркивали важность контроля поведения зависимого лица, обосновывая это его безопасностью и безопасностью семьи. Они приводили различные примеры, связанные с финансовыми потерями в семье и реальной опасностью для здоровья родственника с химической зависимостью. Одни респонденты акцентировали свое описание на состоянии родственника, подробно излагая возникающие проблемы и детали его самочувствия, другие – на собственной значимости в его будущем и своей незаменимости в его судьбе. Одной из главных звучала тема взаимного недоверия в семье.

Структурный анализ.

Структурный анализ до проведения психотерапии выявил несколько тем описания. Прослеживалась одна основная тема и пять дополнительных (табл. 1).

 

Таблица 1. Результаты структурного анализа представленных интервью.

Основная тема: необходимость контролировать поведение зависимого родственника.

Дополнительные темы

Субтемы

Зависимость своего эмоционального состояния от состояния родственника с зависимостью

- невозможность быть счастливой в ситуации, когда родственник пьян или «под кайфом»;

- невозможность оставаться спокойной при провокациях скандала со стороны родственника.

Чувство вины

- тема собственной вины за поведение сына или мужа;

- тема вины родственника за «испорченную им жизнь семьи».

Постоянные тревоги по поводу его и своего будущего

- стремление получить гарантии в излечении родственника;

- попытки добиться предсказуемого поведения с его стороны;

- потеря смысла жизни в случае невозможности излечения.

Критика существующего положения дел в отношении регулирования потребления алкоголя и наркотиков в стране

- переложение части ответственности с родственника и себя на существующее положение дел в отношении политики продажи алкоголя в стране.

Развитие навыков общения с родственником с химической зависимостью

- необходимость получить «правильный совет» в отношении поведения с родственником;

- стремление научиться «правильному» поведению в семье;

- попытки построить свое поведение так, чтобы предотвратить срывы в отношении употребления алкоголя или наркотиков;

- необходимость обретения авторитета у своего родственника.

 

Зависимость своего эмоционального состояния от состояния родственника с зависимостью.

Респонденты описывали свое состояние, как полностью зависимое от состояния мужа или сына: «…я не могу быть счастлива, если он рядом ходит пьяный, постоянно кричит на меня, пытается унизить…».

Даже в ситуациях, когда родственник какой-либо участницы исследования был не под действием вещества, все равно сохранялась напряженность в отношениях и эмоциональное напряжение. Одна участница сказала: «Он постоянно провоцирует меня на скандал, обвиняет меня в своих проблемах, считает, что я давлю на него. Но я же стараюсь ему помочь!».

Чувство вины.

Чувство вины проявлялось тем, что участницы считали себя ответственными за поведение их родственника: «…я виновата в том, что мой сын употребляет наркотики… Наверное, я плохая мать… Но может быть, что-то можно еще изменить. Может быть, тогда мне стало бы легче…»; «…Когда мы начинали совместную жизнь, мой муж пил значительно меньше, может быть, я делаю что-то неправильно, раз он стал злоупотреблять выпивкой?...».

В то же время, они считали виноватым и зависимого члена семьи: «…если бы он не пил, все было бы по-другому. Ведь у него же собственный бизнес, который разваливается из-за пьянства…». «…Из-за того, что он пьет, я не могу чувствовать себя в безопасности…»; «…Все деньги уходят на наркотики, я не могу ничего купить, так как он все может украсть и продать…».

Постоянные тревоги по поводу его и своего будущего.

Тревога в отношении будущего своего, зависимого родственника и всей семьи проявлялась в стремлении получить гарантии в излечении родственника, постоянных поисках новых методов лечения. Высказывания респондентов были следующими: «…Мы пробовали уже пять различных способов лечения. Мы кодировались у нескольких наркологов, но он снова запивает. Есть ведь эффективное лечение этой заразы!...»; «…я уже исчерпала все способы. Можно сделать хоть что-то, чтоб он не употреблял наркотики, наука ведь сейчас сильно развивается?...».

С другой стороны, респонденты всячески пытались понять, «…что надо делать, чтоб он не пил. Может быть, я просто не правильно поступаю? Я хочу научиться правильному поведению…».

Гипотетическая невозможность излечения мужа или сына становилась мощной психологической травмой, так как ставила под сомнение будущие планы: «…у нас все было так хорошо, пока он не пил! Я не знаю, что делать, если невозможно справиться с этим…»; «…если ничего нельзя сделать, то он пропадет. Сам он ничего решить не может. Если я вырастила алкоголика, то зачем я жила? В нем был смысл моей жизни…».

Критика существующего положения дел в отношении регулирования потребления алкоголя и наркотиков в стране.

Респонденты были склонны перенести ответственность за свою жизнь и жизнь своего родственника на существующее положение дел в отношении продажи алкоголя. «…постоянно предлагают, в магазинах всю ночь можно купить, а он еще находит дешевый спирт». Одна участница заметила, что «…пока алкоголь так доступен, ничего нельзя сделать, все равно все будут пить...; надо запретить свободные продажи!...».

Развитие навыков общения с родственником с химической зависимостью.

Респонденты были акцентированы на развитии навыков своего поведения, с помощью которых они могли бы контролировать поведение мужа или сына, знать, когда он лжет или говорит правду. Они подчеркивали серьезную необходимость создания специальных условий в своей семье, которые могли бы предотвратить возможности срыва родственника. Одна из женщин сказала: «…я не знаю, как надо себя правильно вести в семье, но ведь у специалистов же есть эти знания!...».

Участники исследования ссылались на конфликты в семье, когда они чувствовали собственную беспомощность в попытках остановить или ограничить употребление алкоголя или наркотиков. Одна участница сообщила: «…я думаю, что есть такие способы поведения, которым мы можем научиться…. Иногда я просто чувствую себя беспомощной что-либо изменить. Я не могу быть спокойна, пока он употребляет алкоголь…».

Многие из обследуемых пытались так спланировать свое поведение, чтобы гарантированно предотвратить или уменьшить вероятность срыва родственника. «…я должна что-то сделать…. Что-то же я могу. Просто я не умею вести себя правильно…. Может, я сама провоцирую его невольно?...».

Тема авторитета компании в противовес семье также была актуальна для родственников зависимых лиц. Они считали, что при обретении авторитета в глазах мужа или сына они смогут влиять на него, «как раньше». «…он всегда со мной советовался. Теперь он все скрывает, и я не знаю, что у него на уме на самом деле. Можно ли как-то вернуть мой авторитет в его глазах…? Он [сын] раньше был таким хорошим…».

Психотерапия родственников лиц, страдающих химической зависимостью.

В процессе психотерапии основной акцент был смещен на значимость собственной независимости участников в семейных отношениях и независимости собственного благополучия от состояния химически зависимого родственника. С этой целью проводились анализ и изменение когнитивных стилей участников психотерапии (Бек Д., 2006).

Психотерапия чувства вины осуществлялась в отношении осознания и изменения убеждений участниц, связанных с собственной ролью в судьбе своего сына или мужа. Применялась техника переформирования смысла и контекста, связанных с ощущением собственной виновности. Основная идея переформирования – смена виновности за недостаточные усилия в судьбе родственника на виновность за чрезмерные усилия, мешающие проявлению его индивидуальности. Следующим шагом было смещение акцента внимания с чувства вины на построение планов своей жизни и своего состояния, независимого от состояния мужа или сына.

Постоянная тревога по поводу своего будущего и будущего родственника была объяснена в когнитивных терминах с последующим их изменением и научением респондентов управлению своими мыслями.

Основной акцент в психотерапии был определен в смещении ответственности с других людей или общества обратно на себя. Это позволило создать основу для обучения участников созданию собственного спокойствия и благополучия когнитивным путем с принятием на себя ответственности за свое состояние.

Каждая группа для проведения психотерапии набиралась в течение 2-недель, что было связано с рутинными организационными моментами.

Первичный анализ, проведенный после психотерапии.

Опыт общения был по-прежнему связан с финансовыми вопросами в семье, безопасностью и будущим. Однако, прежние темы стали менее актуальны и усилилась актуальность непредсказуемости будущего, которая перестала вызывать выраженную тревогу. Непредсказуемость поведения страдающего зависимостью родственника стала менее актуальной, повысилась важность своей жизни и своего эмоционального состояния. Контроль поведения зависимого лица стал менее значимым. Тем не менее, с точки зрения респондентов это не повредило семейной безопасности. Тема взаимного недоверия в семье сменилась на необходимость доверия себе и своим потребностям в противовес самопожертвованию.

 

Структурный анализ после психотерапии.

Структурный анализ после проведения психотерапии выявил несколько тем описания. Прослеживалась одна основная тема и четыре дополнительных (табл. 2).

 

Таблица 2. Результаты структурного анализа представленных интервью после психотерапии.

Основная тема: осознание свободы определения собственной жизни и своего поведения.

Дополнительные темы

Субтемы

Чувство свободы в общении в семье

- независимость своего настроения от состояния родственника;

- умение оставаться спокойной при провокациях скандала со стороны родственника.

Осознание своих эмоций ярче, чем раньше

- осознание большего спектра эмоций, чем только чувство вины за поведение сына или мужа.

Потребности, связанные со своей личной жизнью

- стремление наполнить свою жизнь интересными делами;

- независимость своих желаний от непредсказуемости поведения родственника;

- поиск своего независимого смысла жизни.

Развитие навыков общения с родственником с химической зависимостью

- необходимость получить «правильный совет» в отношении поведения с родственником;

- стремление научиться «правильному» поведению в семье.

 

Независимость своего настроения от состояния родственника.

После проведения психотерапии респонденты описывали свое состояние, как независимое от состояния мужа или сына и этот факт вызывал массу приятных эмоций: «…Я чувствую себя спокойно, меня больше так не выводит из себя поведение моих домашних!»; «…мне спокойно на душе …». Поведение родственника изменилось, и респонденты считали временным это изменение: «…мне кажется, что он озадачен и растерялся, не знает, что делать… даже странно, как все легче решать, когда ты спокоен…»; «…он стал вести себя ровнее, проявляет внимание ко мне… я думаю, то поведение временно, не думаю, что он все понял!».

Умение оставаться спокойной при провокациях скандала со стороны родственника

Некоторые участники групповой психотерапии указывали, что провокации со стороны родственника усилились, но они все равно оставались спокойными: «…он стал чаще обвинять меня, утверждает, что мне все равно…»; «…он заявил, что стал мне безразличен, обвиняет меня чаще, чем раньше, но это так странно выглядит! Я смогла увидеть со стороны, как глупо вела себя, когда раньше уговаривала его!».

Осознание большего спектра эмоций, чем только чувство вины за поведение сына или мужа

Респонденты описывали большую гамму своих эмоций, чем прежде: «…я стала различать, когда накапливается раздражение, теперь я просто останавливаю свои мысли, когда начинаю нервничать…»; «… он обвиняет меня, а мне его жалко, я понимаю, что он запутался, я ему сочувствую…»; «…мне смешно, когда он пытается вывести меня из себя, как раньше…».

Стремление наполнить свою жизнь интересными делами.

По результатам описания повседневных дел участниками психотерапии можно заключить, что они осознали свои повседневные потребности, не связанные с зависимым поведением своего родственника: «… я стала чаще общаться с подругами…»; «… на работе я теперь значительно внимательнее, стало интереснее, лучше получается, стала посещать праздники с коллегами…»; «… я занялась собой, записалась на фитнесс!».

Независимость своих желаний от непредсказуемости поведения родственника

Респонденты отмечали после психотерапии, что они стали более независимы: «… он пришел пьяный, …раньше я бы осталась дома и следила за ним, и мы бы скандалили, а сейчас я пошла к сестре, как и собиралась…», «… это так здорово, что я планирую свои дела, не оглядываясь на то, будет ли он трезв…».

Поиск своего независимого смысла жизни.

Участники психотерапии описывали, что обретенная свобода неизбежно приводила к необходимости самоопределения, поиску своего смысла в жизни: «… я привыкла, что главное – победить проблему, добиться его выздоровления, а теперь… как-то очень странно, пусто, что ли…»; «… что теперь делать, если лечиться – это его дело?»; «… я поняла, что жила только как нянька, теперь надо искать свою жизнь…».

Необходимость получить «правильный совет» в отношении поведения с родственником.

Потребность в поиске «правильного» поведения сохранилась, но акценты сместились с попыток жесткого контроля над зависимым родственником на поиск понять простые правила, чтоб сохранить безопасность: «… я понимаю, что его поведение не зависит от меня. Мне просто надо научиться не провоцировать срывов, когда это в моих силах…»; «… я должна научиться понимать, когда он врет, чтоб сохранить деньги, он же может украсть…».

Стремление научиться «правильному» поведению в семье.

Респонденты отмечали свою ответственность за атмосферу в семье, но акцент сместился на свою долю ответственности, исчезло стремление отвечать за все, что происходит в отношениях: «… я понимаю, что от меня тоже зависит часть семейной  атмосферы, и я хочу научиться ее определять…»; «… мне стоит научиться помогать своим родным. Я совсем забыла о них… я занималась только мужем…».

Обсуждение.

Главной темой в картине взаимоотношения зависимых лиц и их родственников явилась необходимость контролировать поведение своего мужа или сына. В качестве дополнительных выступали такие субтемы, как: зависимость эмоционального состояния участника группового процесса от состояния родственника с зависимостью, чувство вины, связанное его поведением, постоянная тревога по поводу будущего, критика существующего положения дел в отношении регулирования потребления алкоголя и развитие навыков общения с родственником с химической зависимостью.

Респонденты представили подробное описание их опыта взаимоотношений с химически зависимым лицом и окружающими в контексте жизни в семье, где присутствует зависимая личность. Эти данные показывают необходимость дальнейших качественных исследований особенностей жизни, мышления и поведения созависимых лиц, что позволило бы формировать реабилитационные программы для повышения качества жизни, как членов семей зависимых лиц, так и самих зависимых личностей.

Основная и дополнительная темы послужили опорным материалом для дальнейшего проведения психотерапии, основанной на изменении убеждений и ценностей респондентов на более свободные. Изменение убеждений можно определить следующим направлением: от уверенности в зависимости своего состояния и эмоционального благополучия к независимости последнего, когда участник психотерапии осознает себя хозяином своего состояния и поведения. На базе измененных убеждений когнитивная психотерапия дала интересные результаты, позволяя применять убеждения в реальной жизни, делая их часть этой жизни.

После психотерапии изменилась основная тема на осознание свободы определения собственной жизни и своего поведения. Дополнительными темами стали чувство свободы в общении в семье, связанное с независимостью своего настроения от состояния родственника и умением оставаться спокойной при провокациях скандала со стороны родственника, более полное осознание своих эмоций, проявились потребности, связанные со своей личной жизнью, такие как стремление наполнить свою жизнь интересными делами, независимость своих желаний от непредсказуемости поведения родственника и поиск своего независимого смысла жизни. Дополнительная тема необходимости развития навыков общения с родственником с химической зависимостью сохранилась, как и связанные с ней субтемы: необходимость получить «правильный совет» в отношении поведения с родственником и стремление научиться «правильному» поведению в семье. В то же время, акцент в описании данной дополнительной темы сместился на разумную часть ответственности за отношения в семье.

Сильные и слабые стороны исследования.

Респондентами данного исследования были только женщины. Этот факт ограничивает данные, не давая информации о мужчинах, вовлеченных в отношения с зависимыми лицами. В то же время, в нашей стране женщины составляют подавляющую массу контингента обращающихся за помощью в восстановлении взаимоотношений с лицами с зависимостью. Таким образом, полученные данные могут быть использованы для психотерапии большинства обращающихся за помощью.

Группа респондентов достаточно однородна по возрасту, типична для обращающихся за психотерапевтической помощью. Кроме того, отбор производился среди тех, кто сам обратился на прием, то есть, полученные данные типичны для женщин, имеющих и осознающих проблемы во взаимоотношениях с родственниками с химической зависимостью. В случае широкой профилактической работы с семьями лиц, имеющих зависимость, необходимо учитывать, что те, кто не прибегал активно к помощи специалиста, возможно, имеют другие ценностные ориентации, которые необходимо выявлять в специальных исследованиях.

Известно, что структура ценностей зависит от принадлежностей к социальному классу. Обращение в клинику за помощью оплачивалось пациентами. Необходимость оплаты услуг, таким образом, послужила критерием отбора респондентов, в результате которого мы получили определенный социальный срез, называемый «средним классом». Необходимо отметить, что в данном исследовании не было представителей более обеспеченных слоев населения. Таким образом, представленные результаты могут быть распространены только для данной группы населения.

Респонденты описывали свои взаимоотношения и ситуацию в прошедшем времени, но этот факт не снижает ценности полученных данных (Vitz PC., 1990). Несмотря на то, что анализ проводился двумя авторами, с учетом их различных предпониманий, текст может быть анализирован и интерпретирован с множеством других значений. Поэтому необходимо учитывать, что возможны другие понимания смыслов представленного материала. Феноменологическая и герменевтическая интерпретация не должна восприниматься как факты, но в большей степени, как информация, посвященная практическому осмыслению и применению с родственниками зависимых личностей (Kvale S, 1996).

Сильной стороной работы является исследование интервью, касающегося как поведения, так и когнитивно-эмоциональных аспектов родственников лиц, страдающих химической зависимостью. Изучение историй иллюстрирует комплексное взаимоотношение когнитивной, эмоциональной и поведенческой сфер личности (Tappan MB, 1990).

Практическое применение.

Исследование определяет мишени психотерапии для родственников лиц, страдающих химической зависимостью. Полученные данные позволяют выстраивать психотерапевтические стратегии. В зависимости от приоритетов психотерапевтов и психологов направления работы могут быть различными. Необходимым аспектом психотерапии является работа по изменению убеждений, как поддерживающих созависимое поведение пациентов.

Заключение.

Исследование дает дополнительную информацию относительно жизненного опыта и ценностных ориентаций родственников пациентов с химической зависимостью. Выявлены ключевые темы, определяющие проблемы взаимоотношений в семье с химически зависимыми личностями. Основной темой, определяющей проблему,  явилась необходимость контролировать поведение зависимого родственника. Дополнительными темами стали зависимость своего эмоционального состояния от состояния родственника с зависимостью, чувство вины, постоянная тревога по поводу его и своего будущего, критика существующего положения дел в отношении регулирования потребления алкоголя и наркотиков и развитие навыков общения с родственником с химической зависимостью. Проведенная психотерапия с убеждениями и когнициями респондентов показала эффективность этой работы. Основная тема сменилась на осознание свободы определения собственной жизни и своего поведения. Дополнительными темами стали чувство свободы в общении в семье, более полное осознание своих эмоций, проявились потребности, связанные со своей личной жизнью. Дополнительная тема необходимости развития навыков общения с родственником с химической зависимостью сохранилась, но  акцент в описании данной дополнительной темы сместился на разумную часть ответственности за отношения в семье.  Полученные данные позволяют разрабатывать, как дальнейшие исследования в этой области, так и стратегии психотерапии.

Финансовая заинтересованность.

Авторы не имели никакой финансовой поддержки. Респонденты оплачивали психотерапевтические услуги самостоятельно.

 

Литература.

1.                  Джудит Бек Когнитивная терапия: полное руководство / Cognitive Therapy: Basics and Beyond. — М.: «Вильямс», 2006. — С. 400.

2.                  Москаленко В.Д. Зависимость: Семейная болезнь./ В.Д. Москаленко – М.:ПЕР СЕ, 2002. – 336 с.

3.                  Heidegger M: Being and Time (German original 1927).Oxford, Blackwell Publishers; 1962.

4.                  Kvale S: Interviews. An introduction to Qualitative Research Interviewing.London, Sage Publications; 1996

5.                  Malterud K: Qualitative Method in Medical Research (Nor).Oslo, Tano Aschoug AS; 1996.

6.                  Ricoeur P: Interpretation Theory. Discourse and Surplus of Meaning.Forth Worth Texas, Texas Christian University Press; 1976

7.                  Ricoeur P: Hermeneutics and Human Sciences. Essays on Language, Action and Interpretation (Thompson J.B. ed).Cambridge, Cambridge University Press; 1982.

8.                  Shafe A.W. Codependency. Misunderstood-Mistreated. - Perenial library: Harper and Row Publ.-SunFrancisco etc., 1986.-105 p

9.                  Tappan MB: Hermeneutics and Moral Development: Interpreting Narrative Representations of Moral Experience. Developmental Review 1990, 10:239-265

10.              Vitz PC: The use of stories in moral development. New psychological reasons for an old education method. Am Psychol 1990, 45:709-720.

 

Ссылка для цитирования

УДК 616.89:159.9

Кузнецов В.Н., Соловьев А.Г. Психологические отношения в семье зависимых пациентов как мишени групповой психотерапии: качественное исследование. [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2009. N 1. URL: http:// medpsy.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

 

 

В начало страницы В начало страницы