Лазурский А.Ф.

 

Вернуться на главную страницу
О журнале
Редакционный совет
Приглашение к публикациям

Предыдущие
выпуски журнала

2014 РіРѕРґ

2013 РіРѕРґ

2012 РіРѕРґ

2011 РіРѕРґ

2010 РіРѕРґ

2009 РіРѕРґ

Три подхода к патопсихологическому исследованию в России
в конце XIX, начале ХХ века

Симановский А.Э. (Ярославль, Российская Федерация)

 

 

Симановский Андрей Эдгарович

Симановский Андрей Эдгарович

–  доктор педагогических наук, кандидат психологических наук, доцент, заведующий кафедрой специальной (коррекционной) педагогики Ярославского государственного университета им. К.Д. Ушинского.

E-mail: simanovsky@yandex.ru

 

Аннотация

В статье рассматривается становление трёх подходов к патопсихологическому исследованию в конце XIX, начале XX века. Первый из подходов — психопатологический, количественный подход возник под влиянием основателя экспериментальной психологии В. Вундта. Этот подход характеризуется тем, что количественные показатели измерения психических свойств и качеств рассматриваются как инструмент дифференциальной диагностики психических заболеваний. Этот подход начал практиковать и пропагандировать немецкий психиатр, приехавший в Россию работать в 1886 году Э. Крепелин. На примере использования ассоциативного эксперимента в статье показаны различия времени и содержания реакции на слова-раздражители у больных различными психиатрическими расстройствами: имбецилла, эпилептического больного, маниакального больного, психопата.

Становление второго, качественного психопатологического подхода связано с именем российского психиатра В.Ф. Чижа. Он пытается описать качественные особенности индивидуальности психически больных и преступников. Давая художественные, литературные описания различных патологических типов личности, В.Ф. Чиж начинает опираться больше на интуицию, чем на данные количественного экспериментального изучения психики. В.Ф. Чиж также становится известен своими литературными портретами исторических и литературных деятелей, у которых он отмечает патологические черты характера и личности. Качественный психопатологический подход пытались реализовать и другие исследователи, например, стоящий на психоаналитических позициях профессор И.Д. Ермаков. Метод качественного литературного описания личности он использовал для анализа творчества известных русских писателей.

Третий — качественный патопсихологический подход возникает уже в середине 20-х годов ХХ века. Его обоснование дал известный российский ученый, в 1924 году начавший работать в области дефектологии Л.С. Выготский. Главная идея этого подхода в том, что не существует непосредственной связи между нозологической формой болезни и психическими проявлениями. Эта связь опосредуется особенностями личности больного, что проявляется в феноменах компенсации и гиперкомпенсации, когда физический дефект может преодолеваться за счет резервов психики. Поэтому нередко люди с биологической и психической патологией могут показывать в экспериментах результаты лучшие, по сравнению со здоровыми людьми. В данном подходе гораздо более сильное значение для понимания психических проявлений и прогнозирования дальнейшего развития симптомов болезни приобретает анализ социальных факторов среды и воспитания личности больного. Качественный патопсихологический подход был усвоен советской патопсихологией и стал доминирующим к середине ХХ века.

Ключевые слова: патопсихология, психологическая диагностика, история патопсихологии, подходы к организации патопсихологического исследования.

 

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

 

 

В конце XIX века в Германии начала бурно развиваться экспериментальная психология. Основатель этого направления немецкий философ и психолог В. Вундт в 1874 году выпускает книгу «Основы физиологической психологии», а в 1879 году открывает в Лейпциге первую психологическую лабораторию. Он называет это новое направление «физиологической психологией», подчеркивая этим, что психика должна изучаться объективно, в строго контролируемых условиях, так как это уже делали к тому времени физиологи, изучающие нервную систему. Именно в рамках физиологической психологии начинает формироваться представление о методологии психологического исследования.

Очень скоро это направление стало находить своих сторонников и в других странах, в том числе и в России. Использовать экспериментальную психологию на практике, в первую очередь стали врачи, естествоиспытатели: психиатры и невропатологи, которые стояли на материалистических позициях при объяснении психических явлений. Они полагали, что экспериментальные исследования психических явлений помогут им лучше разобраться в причинах и условиях развития психической патологии. Первый, кто, следуя примеру В. Вундта, открыл психологическую лабораторию в России, был В.М. Бехтерев. Затем это стали делать и другие врачи и физиологи, желающие заниматься экспериментальной психологией: С.С. Корсаков, В.Х. Кандинский, А.Н. Бернштейн и др. [1; 2].

Однако результаты, которые получали исследователи в своих экспериментах, были неоднозначны и часто противоречивы. Поэтому методы и подходы к построению патопсихологического исследования менялись, отражая субъективные предпочтения отдельных исследователей, уровень развития психологической науки и отношение общества того времени к психологии и психиатрии в целом. Мы считаем, что в период с 80 годов XIX века до конца 20 годов XX века, то есть за пятьдесят лет, возникло три альтернативных подхода к построению патопсихологического исследования:

1) психопатологический, количественный подход;

2) психопатологический качественный подход;

3) патопсихологический качественный подход.

В их становлении приняли участие ведущие ученые и практики того времени, на примере исследований которых будут представлены особенности каждого из выделенных подходов.

А) Становление и развитие количественного психопатологического подхода

Эмиль Крепелин
(1856—1926)

Известный в будущем немецкий психиатр Э. Крепелин в 1878 году заканчивал своё обучение в Лейпцигском университете. Ещё во время учебы на медицинском факультете на него большое влияние оказали лекции В. Вундта. Причина интереса Э. Крепелина к экспериментальной психологии была связано с положением дел в теоретической психиатрии того времени. Первый руководитель Э. Крепелина в психиатрической клинике Алоиз фон Гудден был крайне недоволен неспособностью психиатрии ставить точный диагноз и давать прогноз развития заболевания. Поэтому Э. Крепелин начал разрабатывать новый, патогенетический подход к анализу причин и течения заболевания, позволяющий изучать болезнь в динамике и делать точный прогноз. Каждая болезнь, по его мнению, имела свою «биологическую сущность», которая и определяла её течение и исход [7]. Психологические методы, с этой точки зрения, позволяли точно зафиксировать особенности функционирования психики и служить точным инструментом дифференциальной диагностики.

Поэтому, сразу после окончания университета, поступив работать ассистентом в Верхнебаварскую психиатрическую больницу в Мюнхене, Э. Крепелин начинает заниматься экспериментальной психологией, используя методы В. Вундта. Он изучает изменение психических реакций психиатрических пациентов под влиянием наркотиков, алкоголя, кофе, чая. Примечательно, что сам В. Вундт одобрил такое расширение программы исследований и даже подарил Крепелину некоторые из своих лабораторных приборов [18].

В 1886 году судьба связывает Э. Крепелина с Россией. Он принимает приглашение возглавить кафедру душевных и нервных болезней в городе Дерпте (позже названный Юрьевым, а сегодня Тарту). Также он становится руководителем университетской клиники на 80 мест. В своей инаугурационной лекции 6 сентября 1887 года Э. Крепелин отмечает, что цели, стоящие перед психиатрией должны достигаться, в первую очередь, в союзе с экспериментальной психологией.

В клинике он создает психологическую лабораторию, где разрабатывает методику использования психологических методов в качестве инструмента дифференциальной диагностики в клиническом исследовании больного. В 1900 году он пишет: «…тот факт, что на первый план я решительно выдвинул вопросы диагностические, вполне отвечает моему убеждению об основной важности их не только для нашего научного мышления, но и для наших врачебных советов и мероприятия» [8]. «По-моему, — продолжает Э. Крепелин, — в клинике ученик должен, наряду с изучением методики исследования, приобретать не книжное знание, … но, главным образом, усвоить уменье пользоваться своими наблюдениями в целях диагностики и критической оценки каждого данного случая»[Там же]. Так, Э. Крепелин рекомендует использовать тахистоскоп, для изучения внимания, восприятия и памяти больных [Там же. С. 389—390], тексты с пропусками (Г. Эббингауз), интерпретировать пословицы и сюжетные картинки для изучения способности к умозаключениям и суждениям.

Идеи руководителя кафедры подхватывали многочисленные ученики и ассистенты, в будущем известные русские и немецкие психиатры: Э.Р. Михельсон, Л.Л. Дарашкевич, Генрих Дехио, А.И.А. Оерн, Михаил Эйнер, А. Бер, А. Бертелс, Макс Фалк, Г. Хигиер [7].

Большой интерес, например, представляют эксперименты Э. Крепелина по использованию ассоциативного эксперимента для дифференцировки имбецильности, формы врожденного слабоумия, эпилепсии, мании (одной из фаз маниакально-депрессивного психоза), и психопатии (в эксперименте участвовал психопатологический обманщик, обвинённый в мошенничестве). Э. Крепелин предлагает использовать следующую методику: больного заставляют закрыть глаза и далее предъявляют слова-раздражители из составленной заранее таблицы. В ответ на эти слова больному предлагается называть (описать) первое пришедшее на ум представление. Ответы записываются в том виде, в котором они произносятся. Время между произнесенным словом-раздражителем и ответом фиксируется по секундомеру [8, с. 426].

Анализируя результаты этого эксперимента, Крепелин отмечает, что ассоциации имбецилла даны в форме предложений, которые больной усвоил в школе. Он отмечает, что больной обнаруживает стремление к наглядному представлению понятий, описывая их через ситуацию действия: «если кто-то делает то-то». Иногда в ответах отражаются личные желания и чувства, ассоциативно связанные с представляемой ситуацией. Время ассоциации довольно продолжительно. Сравнивая время реакции имбецилла со средним временем реакции здорового человека, Э. Крепелин отмечает, что у здорового среднее время реакции равняется от 1 до 2 секунд, тогда как время реакции имбецилла в 52 ответах было до 5 секунд, в 37 случаях — от 5 до 10 секунд и в 11 случаях было свыше 10 секунд. Приняв за среднее время реакции в 52 случаях медиану — 3 секунды, в 37 случаях — 7 секунд и в 11 случаях — 11 секунд, мы можем приблизительно подсчитать минимальное среднее время реакции имбецилла, которое составило 5,36 секунды.

Картина результатов эпилептической больной была совершенно другой. Она часто отвечала словами, не имеющими никакого отношения к словам-стимулам, следуя течению своих мыслей. У больной также часто возникали одинаковые реакции на совершенно разные слова-раздражители. Сто слов-раздражителей вызвали лишь 64 ассоциации. Крепелин эти явления объясняет психической туго подвижностью больной, неспособностью переключиться на новый образ или идею. При этом время реакции было довольно коротким: в 95% случаев скорость ответа составила менее 2 секунд. Исследователь это объясняет тем, что слово-стимул не осмысливалось, а служило для больной лишь сигналом для высказывания имеющихся у неё представлений.

У маниакальной больной, пребывающей в состоянии возбуждения, наблюдается картина, которую Э. Крепелин называет «скачкой идей». Больная ассоциирует обращённое к ней слово, но тотчас же перескакивает на другие представления, которые либо слабо связаны со словом-раздражителем, либо совершенно не связаны с ним. Часто в ответах встречаются речевые созвучия, рифмы и цитаты. Среднее время реакции равнялось 3 секундам. У маниакальной больной, которая находилась в спокойном состоянии, в содержании ответов преобладали составные слова, цитаты и рифмы. Как и в первом случае на содержание ассоциаций в основном оказывали влияние ассоциации, возникающие по созвучию. При этом время реакции больной в спокойном состоянии значительно сокращается, оно равнялось 1,5 секундам. Крепелин при этом замечает, что разброс результатов в последнем случае был очень большой, наряду с очень коротким временем реакции (0,5 секунды), встречались ответы с очень продолжительным временем — в 5,5 % случаев время было более 5 секунд, а в единичных случаях и более 10 секунд.

В опытах с больным-психопатом исследователь отмечает пристрастие больного к цветистым оборотам речи, цитатам, поговоркам и трафаретным оборотам речи. Это говорит об искусном владении речью и способностью произвести на исследователя благоприятное впечатление. Большой объем ассоциаций психопата связан с отношением к собственной личности, тогда как у здоровых испытуемых такие ассоциации «…как правило, отступают на задний план», к концу эксперимента количество таких ассоциаций накапливается [Там же. С. 443]. Также в ответах достаточно часто проявляется плохое настроение, вызванное положением, в котором находится больной. Среднее время реакции было довольно продолжительным, он равнялось 3 секундам, но в 83% случаях было менее 5 секунд.

Рекомендуя данную методику к использованию, Э. Крепелин отмечает, что при анализе результатов всегда необходимо учитывать степень образования, дар речи и индивидуальные особенности больного, «…тем не менее, при осторожной оценке подобных опытов, некоторые черты болезни обнаружатся яснее, чем при обыкновенном разговоре с больным» [Там же. С. 443].

Э. Крепелин разрабатывает как собственные методики психологической диагностики, например, методы диагностики внимания, так и использует чужие разработки, такие как методика измерения интеллекта Бине — Симона для изучения уровня интеллектуального снижения пациента [Там же. С. 444].

В 1991 году Э. Крепелин возвращается в Германию и занимает должность руководителя кафедры в Гейдельбергском университете. Однако после его отъезда из России популярность идей Э. Крепелина среди психиатров России только растет. По свидетельству П.Б. Ганнушкина, написавшего предисловие к третьему изданию книги Э. Крепелина «Введение в психиатрическую клинику», изданную в 1916 году и переведенную на русский язык в 1923 году: «Учение Крепелина не нуждается в рекомендации: повсеместное признание его взглядов говорит за себя. Если 15—20 лет тому назад ещё можно было говорить, что в психиатрии существуют две школы: одна связанная с именем Крепелина, а другая, не признающая его учения, то в настоящее время можно с уверенностью считать, что существует одна система клинической психиатрии, своими основами обязанная именно Крепелину» [Там же. С. 1]. Необходимо отметить, что к 20 годам ХХ века Э. Крепелин охладевает к использованию психологических методов для дифференциального диагноза, делая акцент на физиологических механизмах развития душевных расстройств. Тем не менее, в некоторых случаях Э. Крепелин указывает на психологические особенности больных, которые могут помочь врачу определить диагноз заболевания. Так, при описании больной прогрессивным параличом он отмечает, что «расстройство памяти, особенно способности запоминания, неспособность к счету, неспособность ориентировки во временных отношениях» часто стоит в удивительном противоречии с ясностью и последовательностью мышления — в высшей степени характерны для паралича». Начинаясь таким образом, паралич «разрушает психическую личность», приводя в конечном итоге к «глубокому слабоумию» [Там же. С. 85—86].

Б) Формирование качественного психопатологического подхода

Владимир Федорович Чиж
(1855—1922)

Становление второго направления психологической диагностики связано с именем русского психиатра В.Ф. Чижа, который сменил в 1891 году Э. Крепелина на месте руководителя кафедры психиатрии Юрьевского университета. В то время ему было 36 лет. Как и Э. Крепелин, он был увлечен идеей объединения психиатрии и психологии. В 1884—1885 годах, будучи в научной командировке в Европе, он знакомится с исследованиями В. Вундта и даже работает в его лаборатории В Лейпциге. Чиж во многом повторяет эксперименты Э. Крепелина, он исследует влияние гипноза и наркотиков на психику человека. Поскольку главным методом изучения психики, по мнению В. Вундта, являлась интроспекция — контролируемое самонаблюдение, то В.Ф. Чиж эксперименты с наркотиками проводил на себе, оценивая их влияние на разные сферы психики. В результате этих экспериментов он делает вывод, «…что в первую очередь страдает «нравственное чувство»: даже когда интеллект, память и восприятие остаются в норме, человек под влиянием наркотиков становится «нравственно помешанным» [13, с. 129].

Таким образом, мы видим, что развивая количественную психопатологическую парадигму, Чиж предполагает, что, возможно, патологические биологические факторы могут определять не только работу анализаторов и течение психических процессов, но и высшие сферы человеческой психики, такие как нравственные качества, мотивы, индивидуальность. Эти высшие психические качества, в свою очередь могут влиять и на поступки человека, например, определяя склонность к совершению преступлений. Эту идею В.Ф. Чиж высказывает, ещё работая приват-доцентом на кафедре судебной экспертизы в Санкт-Петербургском университете, после своей научной командировки в Европу. Он предлагает использовать психологические эксперименты для исследования преступников. В частности, он обнаружил у преступников «узкий объем внимания», что, по его мнению, служило одним из показателей личностной деградации. В 1894 году выходит его работа на эту тему — «Медицинское изучение преступника» [15].

В.Ф. Чиж видел сходство психического облика преступников и душевнобольных. Он пытается доказать, что есть общие признаки у всех душевнобольных и преступников. По его мнению, душевнобольных и преступников от здоровых людей отличает слабое развитие нравственного чувства и воли. Главенство морального чувства над всеми остальными психическими процессами В.Ф. Чиж подтверждает, экспериментируя на себе: давая себе задание проснуться в определенное время, он всегда просыпался раньше назначенного им срока.

Поиск «общих психических особенностей», характерных для душевно больных, подтолкнул В.Ф. Чижа к началу сравнительных исследований психических процессов больных и здоровых людей. Так, у душевнобольных из клиники Флехсига он с помощью лабораторных экспериментов «обнаружил» замедленную, по сравнению со здоровыми людьми, реакцию и малый объем внимания. В «Большой медицинской энциклопедии» В.Ф. Чиж фигурирует как психиатр, который выделил и описал «симптом эпилепсии — особый серо-свинцовый блеск в глазах у больных» [9, с. 332]. Однако не всегда экспериментальные данные согласовались с его теорией. Например, у больных прогрессивным параличом он обнаружил более короткую реакцию на знакомые стимулы, чем у здоровых людей. Он объясняет этот факт тем, «…что ассоциации, совершающиеся без участия внимания, требуют гораздо меньше времени» [12; 17].

Особую популярность В.Ф. Чижу принесли медико-психиатрические портреты выдающихся личностей европейской и русской истории» Огюст Конт»(1898), «Тургенев как психопатолог» (1899), «Достоевский как криминолог» (1900), «Ницше как моралист» (1901). После 1904 года, став профессором Юрьевского университета, В.Ф. Чиж начинает говорить о том, что «индивидуальное ядро личности человека недоступно для исследования с помощью научных методов» [17]. Он начинает утверждать, что психиатрия является не только наукой, но и искусством, поэтому для постижения духовного мира больного больше подходят не психологические эксперименты, а литературные описания. Эти описания должны опираться на интуицию и эмпатию врача. В 1912 году он пишет: «Только мышление и интуиция открывают нам тайны душевной жизни; научно мы познаем в душевной жизни «с точки зрения того, что в них общего», но интимное, индивидуальное ядро личности доступно лишь интуиции, и можно лишь сожалеть о тщетных усилиях заменить интуицию дискурсивным мышлением; это так же невозможно, как слышать цвета и видеть звуки» [Там же. С. 19].

В попытках дать качественное литературное описание личности человека В.Ф. Чиж начал реализовывать гуманитарную парадигму в духе «понимающей» психологии В. Дильтея (1894). Это приводит его к попыткам составить типологию личностей, основанную на особенностях, свойственных данному типу. Так появляются работы, в которых он литературно описывает психологические портреты отдельных личностей, наиболее ярких представителей данного типа людей: «Психология злодея» (граф А.А. Аракчеев) (1906); «Психология властелина (Император Павел I) (1907); «Психология фанатика (Фотий Спасский) (1905). В этих портретах, написанных по типу истории болезни, проявились пристрастия В.Ф. Чижа к преувеличению наследственных факторов становления психики человека, а также приверженность теории Ц. Ломброзо, связывающего строение черепа и характер. Так, описывая Аракчеева, В.Ф. Чиж пишет: «Сам Аракчеев был человек здоровый, но всё же происходил из семьи, в которой была «крупица безумия». Допускать скрытую эпилепсию у графа Аракчеева мы не имеем права, но нельзя отрицать, что в его характере было много весьма характерного для эпилептиков; как мы видим, в его семье была эпилепсия» [16]. Далее В.Ф. Чиж продолжает: « На всех его портретах обращают на себя внимание большие оттопыренные уши с приросшими мочками; надбровные дуги сильно развиты, глазные орбиты велики, подбородок узок: но всё это недостаточно выражено, чтобы считать доказательством вырождения» [Там же. С. 15].

При описании внешности Павла I В.Ф. Чиж отмечает, что «Человек со столь покатым и низким лбом не мог быть наделен высшими духовными способностями: волею, вниманием, рассудительностью или способностью к систематическому, последовательному мышлению. Очевидно, что в таком черепе передние лобные доли головного мозга не могли развиваться правильно, должны были отставать в развитии от остальных отделов мозга» [Там же. C. 101]. При этом В.Ф. Чиж всё время подчеркивает, что он не считает Павла I, так же как и других анализируемых им исторических персонажей, больными, однако его биологические особенности, выраженные во внешнем облике, помогают понять «загадочный» характер этого государя [Там же. C. 104]. Например, он отмечает, что раннее выпадение волос, относительно рано наступившая старость и маленький рост свидетельствуют о преобладании катаболических процессов над анаболическими, что в свою очередь обуславливает крайнюю быстроту в возникновении, смене и исчезновении психических процессов, крайнюю живость двигательных реакций на все раздражения» [Там же. C. 104].

Много споров и дискуссий в русском обществе вызвала работа В.Ф. Чижа «Болезнь Гоголя» (1904), содержание которой он изложил в лекции на годичном собрании Юрьевского университета в 1903 году. Профессор утверждал, что Гоголь «страдал и умер от меланхолии». Петербургский психиатр Г.Я. Трошин осудил попытки психиатров объяснять особенности жизни и творчества знаменитого писателя проявлениями психической болезни [4]. В 1905 году на съезде психиатров и невропатологов в Киеве критику биологизаторского подхода Г.Я. Трошина поддержали многие российские психиатры. Однако, уже в 1921 году, дискуссию о психическом здоровье Н.В Гоголя продолжил официальный оппонент традиционной психиатрии, сторонник нового направления в психотерапии — психоанализа — И.Д. Ермаков [10].

Иван Дмитриевич Ермаков
(1875—1942)

Он согласился с В.Ф. Чижом, что Гоголь был меланхоликом, но предложил при этом другую трактовку заболевания писателя. И.Д. Ермаков так характеризует Н.В. Гоголя: «…отравленным внутренней неуверенностью и неустойчивостью гением, который всю жизнь искал возможности освободиться и почувствовать себя сильным» [5, c. 76]. Можно сказать, что, давая личности Н.В. Гоголя психоаналитическую трактовку, И.Д. Ермаков фактически продолжает использовать литературно-описательно-аналитический метод профессора Чижа. И.Д. Ермаков использовал психоаналитический метод для анализа личности и творчества и других писателей: А.С. Пушкина, Ф.М. Достоевского [6]. Несмотря на теоретические различия, литературные описания И.Д. Ермакова и В.Ф. Чижа были схожи в главном — они ставили личностные особенности и творческие способности анализируемых персонажей в зависимость от физиологических и патопсихологических особенностей и потребностей индивида. Поэтому в целом такой подход можно назвать биологизаторским.

В) Качественный патопсихологический подход

Лев Семенович Выготский

Третий подход начал формироваться в середине 20 годов ХХ века. Его обоснование дал известный российский ученый, в 1924 году начавший работать в области дефектологии Лев Семенович Выготский. В работе «Основные проблемы современной дефектологии» (1929) он отмечает недостатки предыдущих подходов изучения патологических явлений психики. Главным недостатком он считает количественную концепцию дефективности, которая не позволяла выделить качественное своеобразие между здоровой и больной психикой. В русле количественного подхода часто работали продолжатели Э. Крепелина, которые, определив нозологическую категорию болезни с помощью клинических и физиологических методов, использовали психологические методы только для определения степени количественной эффективности работы психических функций и процессов (памяти, внимания, мышления, речи и.т.д.) [3, с. 7].

Л.С. Выготский обосновывает идею качественных различий между психикой здорового и дефектного ребенка. Он опирается на факты компенсации и гиперкомпенсации, описываемые А. Адлером, когда органическая недостаточность каких-то психических функций стимулирует развитие либо остаточных, либо других психических функций. Это свидетельствует о том, что психика развивается не только под влиянием биологических и физиологических процессов, имеющих у дефектных и психически больных детей патологических характер, но и под влиянием собственных психологических закономерностей. При этом, Л.С. Выготский отмечает, что благодаря возможности психической компенсации слепой или глухой ребенок может «достичь того же, что и нормальный, но иным способом, на ином пути, иными средствами» [3; 12]. Эта идея помогает объяснить парадоксальные факты, которые иногда описывали представители экспериментальной количественной парадигмы, когда больные люди, с некоторыми простыми психологическими заданиями справлялись не хуже, а иногда и лучше здоровых людей (см. выше эксперименты В.Ф. Чижа).

Необходимость выявления собственных психологических закономерностей развития психики переводит акцент с психопатологических особенностей болезни на патопсихологические особенности личности больного. Для подтверждения своей мысли Л.С. Выготский приводит пример детской психопатии, имеющую следующие симптомы: грубую небрежность, эгоизм, направленность интересов на удовлетворение элементарных потребностей, неинтеллегентность, малую подвижность, сниженный порог болевой чувствительности. Представители количественного подхода видели в этих симптомах «этическую дефективность по задаткам, тогда как помещение детей в другую среду показывает, что на самом деле у таких детей имеет место повышенная чувствительность, а притупление чувствительности есть самозащита, окружение себя биологическим защитным панцирем от условий среды [3; 15].

В этом примере мы видим также проявление ещё одного фактора, существенно влияющего на развитие и проявление психики — социального. Л.С. Выготский пишет: «Значение социо- и психогенных факторов в развитии ребенка столь велико, что могло привести к иллюзии дефекта, к подобию болезни, к мнимой психопатии» [3, с. 17]. Можно также отметить важную методологическую особенность качественного патопсихологического подхода: варьирование социальных параметров и условий жизни больного человека помогает понять собственно психологические закономерности развития и функционирования его психики.

Данный подход изучения психики больных людей был усвоен советской патопсихологией и стал доминирующим к середине ХХ века. Известный советский патопсихолог С.Я. Рубинштейн пишет: «Симптомы расстройств психики не всегда прямо обусловлены этиологией болезни. Они могут носить вторичный характер (оставаясь все же типичными для течения определенной болезни). У каждого симптома может быть собственный, иногда очень сложный механизм развития, т.е. патогенез» [11, c. 23].

Завершить статью можно также цитатой из работы С.Я. Рубинштейн, в которой она выражает сущность качественного патопсихологического подхода: «Экспериментальный анализ симптома означает… разнообразные попытки воздействия на него, применение разных способов его ослабления, усиления или даже провоцирования. Только воздействуя на явление, можно узнать его сущность. Именно в таком экспериментальном анализе симптома состоит путь изучения механизмов его становления, его качественная квалификация [Там же. С. 24].

 

Литература

1.   Ананьев Б.Г. Очерки русской психологии XVIII и XIX веков. – М., 1947.

2.   Аншакова В.В. Проблемы личности в экспериментальной и эмпирической психологии ( Россия, конец XIX – начало ХХ в.). – Астрахань: Изд-во АГУ, 2003.

3.   Выготский Л.С. Собрание сочинений: в 6 т. / под. ред. Т.А. Власовой. – М: Педагогика, 1983. – Т. 5. Основы дефектологии. – 368 с.

4.   Дружиловская О.В. Научно-историческое наследие Г.Я. Трошина и его значение для современной специальной психологии и педагогики // Культурно-историческая психология. – 2008. – № 3. – C. 11–16.

5.   Ермаков И.Д. Очерки по анализу творчества Н.В. Гоголя. – М.; Пг.: Госиздат, 1924. – 76 с.

6.   Ермаков И.Д. Психоанализ у Достоевского // Российский психоаналитический вестник. – 1994. – № 3–4. – С. 145–154.

7.   Крепелин Э. Введение в психиатрическую клинику / послесл. С.А. Овсянников. – М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2004. – 493 с.: ил.

8.   Крепелин Э. Введение в психиатрическую клинику. – М.: Главлит, 1923. – 458 с.

9.   Посвянский П.Б. Чиж Владимир Федорович (1855–1922) // Большая медицинская энциклопедия. – 3-е изд. – М.: Советская энциклопедия, 1996. – Т. 27. – С. 332 (столбец 978).

10.   Рождественский В.И., Сироткин С.Ф. Иван Дмитриевич Ермаков: контуры биографии и творчества // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2011. – № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://mprj.ru (дата обращения: 23.03.2014).

11.   Рубинштейн С.Я. Экспериментальные методики патопсихологии и опыт применения их в клинике: практическое руководство. – М.: Медицина, 1970. – 215 с.

12.   Чиж В.Ф. Измерение времени элементарных психических процессов у душевнобольных // ВКСПН. – 1885. – № 2. – С. 65–66.

13.   Чиж В.Ф. Нравственность душевнобольных // Вопросы философии и психологии / под ред. проф. Н.Я. Грота. – М.: издание Московского психологического общества. – 1891. – Год второй, № 3, книга 7. – С. 122–148. – Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика [Электронный ресурс]. URL: http://www.medpsy.ru/library/library139.php

14.   Чиж В.Ф. Время ассоциации у здоровых и душевнобольных // Неврологический вестник. – 1894. – № 2. – С. 95.

15.   Чиж В.Ф. Медицинское изучение преступника. – СПб., 1894.

16.   Чиж В.Ф. Психология злодея, властелина, фанатика. Записки психиатра. – М.: Республика, 2001. – 416 с.

17.   Чиж В.Ф. Педагогия как искусство и как наука. – Юрьев–Рига, 1912.

18.   Kraepelin E. Memoirs. – Berlin etc.: Springer-Verlag, 1987. – P. 19–26.

 

 

Ссылка для цитирования

УДК 159.9(091)

Симановский А.Э. Три подхода к патопсихологическому исследованию в России в конце XIX, начале ХХ века // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2014. – N 6(29) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

 

  Р’ начало страницы Р’ начало страницы

 

ОБОЗРЕНИЕ ПСИХИАТРИИ И МЕДИЦИНСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

им. В.М. Бехтерева


Попов Ю.В., Пичиков А.А. Особенности суицидального поведения у подростков (обзор литературы)


Емелина Д.А., Макаров И.В. Задержки темпа психического развития у детей (обзор литературных данных)


Григорьева Е.А., Хохлов Л.К. К проблеме психосоматических, соматопсихических отношений


Деларю В.В., Горбунов А.А. Анкетирование населения, специалистов первичного звена здравоохранения и врачей-психотерапевтов: какой вывод можно сделать о перспективах психотерапии в России?

Серия 16

ПСИХОЛОГИЯ

ПЕДАГОГИКА


Щелкова О.Ю. Основные направления научных исследований в Санкт-Петербургской школе медицинской (клинической) психологии

Cамые читаемые материалы журнала:


Селезнев С.Б. Особенности общения медицинского персонала с больными различного профиля (по материалам лекций для студентов медицинских и социальных вузов)

Панфилова М.А. Клинический психолог в работе с детьми различных патологий (с задержкой психического развития и с хроническими соматическими заболеваниями)

Копытин А.И. Применение арт-терапии в лечении и реабилитации больных с психическими расстройствами

Вейц А.Э. Дифференциальная диагностика эмоциональных расстройств у детей с неврозами и неврозоподобным синдромом, обусловленным резидуально-органической патологией ЦНС

Авдеева Л.И., Вахрушева Л.Н., Гризодуб В.В., Садокова А.В. Новая методика оценки эмоционального интеллекта и результаты ее применения