Деструктивная привязанность к партнеру в близких отношениях взрослых как фактор стресса и дезадаптации

Григорова Т.П. (Кострома, Российская Федерация)

Григорова Татьяна Петровна –  кандидат психологических наук, сотрудник научно-исследовательской лаборатории психологии совладающего поведения; ФГБОУ ВПО «Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова», ул. 1 Мая, 14, Кострома, 156000, Российская Федерация. Тел.: 8 (494) 249-21-52. E-mail: grigorova.t90@mail.ru

Аннотация. Постановка проблемы. Феномен деструктивной привязанности как проблемный аспект близких отношений, в настоящее время остается малоизученным. Кроме того, в обществе существует устойчивый стереотип, что «настоящие» любовные чувства — непременно изматывающие, неподвластные контролю, полностью поглощающие личность и сознание человека. В мировой литературе также существует множество примеров того, что большая любовь для человека одновременно и большая трагедия. В то же время, близкие отношения, приносящие личности тяжелые негативные чувства, хронические страдания, стресс могут значительно ухудшать качество ее жизни, вплоть до выраженных проявлений дезадаптации и несовладания. Цель исследования — изучение феномена деструктивной привязанности как фактора стресса, вызывающего угрозу для личностного благополучия и адаптации личности. Выборка и методы. В эмпирическом исследовании принимали участие взрослые мужчины и женщины, состоящие в романтических (супружеских) отношениях с объектом привязанности. Выборка составила 165 человек, являющихся субъектами привязанности к партнеру на протяжении периода времени от 3 до 20 лет. Средний возраст испытуемых – 32 года (SD=3,8). Выборка была разделена на две группы: в контрольную группу вошли 43 женщины и 40 мужчин (всего 83 человека), являющиеся субъектами безопасной привязанности. Во вторую группу входят 48 женщин и 34 мужчины (всего 82 человека), являющиеся субъектами деструктивной привязанности. Результаты. Субъекту деструктивной привязанности к партнеру свойственно испытывать в отношениях значительный уровень психоэмоциональной напряженности. С увеличением продолжительности отношений также усиливаются проявления несовладания и дезадаптации, а периоды эмоционального благополучия субъекта сокращаются за счет непродуктивности копинга. В связи с происходящим истощением ресурсов совладания, данные субъекты испытывают выраженные трудности в попытках прекратить поведение привязанности по отношению к партнеру и выйти из неудовлетворяющих отношений.

Ключевые слова: деструктивная привязанность; стресс и страдание в близких отношениях; дезадаптация; несовладание; индивидуальный и диадический копинг.

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 15-06-10671/15

Введение

В настоящее время в науке остается высоким интерес к проблемам межличностных взаимоотношений, в частности, отношений привязанности, и к их влиянию на психическое развитие человека и качество его жизни.

В психологии чрезвычайно важной является идея о том, что в близких межличностных отношениях удовлетворяются значимые потребности личности в любви, принятии, чувстве безопасности [8; 10; 13; 16; 17]. В то же время нарушения привязанности актуализируют трудности эффективной адаптации, личностного роста и развития человека; могут способствовать возникновению стресса, специфических личностных и поведенческих расстройств [11; 21].

Согласно классическим постулатам теории развития, под привязанностью понимается психобиологическая поведенческая система, побуждающая человека в трудные моменты жизни искать близости со значимыми другими, которые выступают объектами привязанности. В то же время взаимодействие с непоследовательными, ненадежными или нечувствительными объектами привязанности препятствует процессу развития безопасной и стабильной психической основы; снижает устойчивость при совладании со стрессовыми событиями жизни и предрасполагает человека к психопатологическим расстройствам в кризисные периоды жизни [1].

В отечественной психологической и клинической литературе также имеется множество работ, посвященных изучению нарушений особенно значимых жизненных отношений человека, в том числе отношений привязанности, как фактора возникновения неврозов и иных нервно-психических расстройств [3; 6; 7].

С конца ХХ века широко исследуются любовные отношения, носящие аддиктивный характер [21], а термин «любовная зависимость» применяется по отношению к лицам, навязчиво добивающимся отношений с объектом любви. Также проанализированы симптомы любовной зависимости, во многом имеющие сходство с симптомами химических аддикций [16; 21].

В настоящее время изучение страданий и боли, которые приносят любовные отношения, является частью более общего направления актуальных исследований проблемных аспектов психологии отношений, таких как насилие, утрата, предательство, конфликт, обман, развод, ревность, одиночество, преследования,  безответная любовь и др. [13; 23]. Данное направление активно реализуется в зарубежной психологии (R. Burney, C. DeWall, R. Baumeister, E. Masicampo, Ph. Shaver, M. Mikulincer, P. Regan, A. Randall & G. Bodenmann, S. Murray, J. Holmes, A. Harrison и др. [11; 15; 18; 19; 20; 21]).

Исследователи пришли к выводу, что отношения, связанные с регулярным страданием, являются фактором риска в плане ухудшения здоровья, а боль, испытываемая в любовных и иных близких отношениях, значимо влияет на психическое здоровье участников данных отношений [23].

Исследования подобных психотравмирующих отношений во многом сконцентрированы на изучении их субъектов как лиц, не способных к «здоровой» близости, имеющих выраженные симптомы зависимого расстройства личности; а также как «вторичных» аддиктов. В обществе таким личностям нередко приписывают виктимность, мазохистские установки. Распространена идея о том, что «жертва» подобных отношений получает неочевидную на первый взгляд выгоду от собственных страданий, что также находит свое подтверждение в клинических исследованиях [6]. В нашем исследовании мы попытались изучить обратную детерминацию факторов психического здоровья и адаптации личности и качества близких отношений и привязанности, а именно — то, как регулярное страдание и стресс в любовных отношениях влияют на личность и ее благополучие, делают ее уязвимой, неспособной к продуктивному совладанию, лишают возможности испытывать полноценную близость с партнером.

В нашем исследовании мы предлагаем рассмотреть феномен включенности субъекта в эмоционально тяжелые для него отношения, а также угрозы для его личностного благополучия и здоровья с точки зрения нарушений привязанности. В данном контексте мы выделяем особую категорию нарушений привязанности во взрослом возрасте — деструктивную привязанность, проявляющуюся в следующих специфических особенностях, свойственных ее субъектам [2; 13]:

Совладание со стрессом обеспечивает человека продуктивностью, хорошим здоровьем, благополучием, в том числе в его близких взаимоотношениях. Таким образом, совладание представляет собой значимый референт социального адаптивного поведения человека [4; 5].

Таким образом, целью нашего исследования являлось изучение феномена деструктивной привязанности как фактора стресса, вызывающего угрозу для личностного благополучия и адаптации личности.

Выборка и методы

В исследовании принимали добровольное участие взрослые мужчины и женщины, состоящие в романтических (супружеских) отношениях с объектом привязанности. Выборка составила 165 человек, являющихся субъектами привязанности к партнеру на протяжении периода времени от 3 до 20 лет. Средний возраст испытуемых — 32 года (SD = 3,8).

Выборка была разделена на две группы: в контрольную группу вошли 43 женщины и 40 мужчин (всего 83 человека), не состоящие в отношениях деструктивной привязанности, являющиеся субъектами безопасной и небезопасных привязанностей.

Во вторую группу вошли 48 женщин и 34 мужчины (всего 82 человека), являющиеся субъектами расстройства привязанности, а именно деструктивной привязанности.

В исследовании применялся комплекс качественных и количественных методов. Основным методом являлось авторское феноменологическое 2- часовое интервью, направленное на прояснение проявлений деструктивной привязанности, переживаний субъекта и способов совладания с ними, а также характеристик привязанности респондентов из контрольной группы. Обработка полученных данных проводилась с помощью контент-анализа. В качестве единиц анализа использовались их отдельные слова и высказывания, характеризующие особенности данной привязанности: паттерны поведения, эмоции и чувства, реакции на угрозу разрыва отношений, восприятие себя и партнера в отношениях, когнитивные установки, касающиеся близких отношений. Математическая обработка данных проводилась при помощи программы STATISTICA.10 с использованием критерия χ² Пирсона (для выявления зависимости между принадлежностью испытуемых к определенной выборке и частотой встречаемости того или иного признака). Для изучения индивидуального копинга нами использовался «Опросник способов совладания» (WCQ) в адаптации Т.Л. Крюковой (2004).

Результаты и их обсуждение

Для выявления наиболее стрессогенных характеристик деструктивной привязанности мы анализировали данные феноменологического интервью в обеих группах испытуемых.

Сравнительный анализ характеристик привязанности с помощью критерия χ² Пирсона позволил выявить те из них, которые наиболее свойственны субъектам деструктивной привязанности (таблица 1).

Таблица 1

Показатели качества привязанности, свойственные переживаться субъектами деструктивной привязанности (n = 165)

Примечание: * — для р ≤ 0,001.

Таким образом, субъект деструктивной привязанности склонен осознавать собственную неудовлетворенность данными отношениями и испытывать страдания, связанные с нахождением в них, в то же время не разрывая данные отношения самостоятельно либо разрывая на короткий промежуток времени (от нескольких дней до нескольких недель), а затем возобновляя их.

Выявлены следующие характерные эмоции, чувства и переживания субъектов деструктивной привязанности по отношению к партнеру: страсть, желание полностью обладать партнером (χ² = 125,45; р ≤ 0,001); ненависть к партнеру (χ² = 121,66; р ≤ 0,001); внутренняя напряженность в ситуации эмоциональной близости с партнером (χ² = 128,65; р ≤ 0,001).

Испытуемые высказывались о своих переживаниях следующим образом:

«Я постоянно думаю о нем, ни на чем другом не могу сосредоточиться, и это выводит меня из себя»;

«Даже когда у нас все хорошо, я чувствую, что все равно что-то не так, и не могу по-настоящему расслабиться»;

«Рядом с ней я все время напряжен, не знаю почему. Я чувствую, что она во всем лучше меня, и злюсь»;

«Когда я думаю о нем, мне как будто не хватает воздуха, начинает тошнить».

Наиболее часто отмечаемые переживания и чувства субъектов деструктивной привязанности и респондентов из контрольной группы представлены на рисунке 2.

Рисунок 1. Частота упоминаний эмоций, чувств и переживаний в отношениях субъектами деструктивной привязанности (n = 82) и респондентами из
контрольной группы (n = 83).

Испытуемые из группы субъектов деструктивной привязанности отмечали силу и тяжесть данных негативных чувств и состояний. Они также склонны трактовать свой эмоциональный опыт, полученный в отношениях, как уникальный, мистический. В то же время, в зависимости от длительности отношений и степени их осознанности, испытуемые начинают воспринимать данные чувства как «нездоровые», мешающие полноценно жить, создавать семью или строить гармоничные отношения с другим партнером. Большинство испытуемых, являющихся субъектами деструктивной привязанности, также говорили о трудности совладания с данными чувствами.

Выявлено, что с увеличением продолжительности отношений с партнером субъектам деструктивной привязанности становились свойственны негативные физиологические симптомы, указывающие на дезадаптацию личности либо на возможные психосоматические расстройства.

Наиболее часто, по сравнению с контрольной группой, ими отмечались следующие симптомы, возникающие как в ситуациях угрозы разрыва отношений, так и в относительно «спокойные» периоды отношений:

Также субъекты деструктивной привязанности отмечали приступы паники и возникновение навязчивых мыслей, что, по их словам, создает трудности для занятий повседневными делами, и др.

Выявлены следующие признаки и формы личностного неблагополучия и нарушений адаптации субъектов деструктивной привязанности, имеющие как временный, так и длительный характер проявления, усиливающиеся с продолжительностью отношений с партнером (n = 82).

•   Значительное уменьшение частоты социальных контактов (100%).  Испытуемые отмечали как трудности при вступлении в новые контакты (проявление несвойственной ранее стеснительности, снижение спонтанности при общении, нежелание идти на контакт и др.), так и трудности в уже имеющихся социальных связях. В одних случаях испытуемые объясняли данный феномен попыткой скрыть от близких собственные переживания, стыдом за свое «зависимое» положение от партнера. В других случаях — отсутствием сил, энергии для общения, снижением интереса к окружающим. Испытуемыми отмечалось сокращение контактов с людьми из привычного круга общения; общение, по их словам, становилось более «поверхностным», «формальным». Таким образом, мы можем предполагать закономерное снижение эффективности копинг-стратегии «Поиск социальной поддержки».

•   Устойчивое снижение настроения, плаксивость, раздражительность (87%). Отмечались трудности контроля над данными реакциями, в результате чего, по словам самих испытуемых, их поведение со стороны выглядит как «неадекватное», окружающие демонстрируют обеспокоенность эмоциональным состоянием субъекта и советуют обратиться за помощью к специалисту (психологу либо психиатру). Партнеры испытуемых при этом, за редким исключением, не проявляют к ним сочувствия, напротив, воспринимают в качестве повода для высмеивания, оскорбления личности испытуемого.

•   Снижение эффективности рабочей деятельности, потеря работы (39%). Указанная часть испытуемых отмечала, что временами они не могли продолжать трудовую деятельность, чувствуя себя крайне измотанными в результате отношений с партнером. Особенно часто испытуемые склонны были не выходить на рабочее место в так называемые периоды «обострения» отношений с партнером по причинам «разбитости», «чувства собственной бесполезности», «отсутствия сил и желания что-то делать», «плохого физического и психологического самочувствия», «плохого внешнего вида». Сравнивая полученные данные с результатами интервью в контрольной группе, мы можем отметить, что практически в 100% случаев испытуемые контрольной группы не испытывали на себе подобного негативного влияния ситуации напряженности в отношениях с партнером. Их эмоциональное и физическое самочувствие, по их собственным оценкам, не ухудшается настолько, чтобы вызывать существенные трудности в профессиональной деятельности. Крайне негативным результатом подобных состояний становились крупные неудачи на работе, прогулы, приводящие к увольнениям.

•   Общее ухудшение состояния здоровья (76%). Данная оценка испытуемых основана на субъективном восприятии своего здоровья: по их словам, они стали более склонны к «простудным» заболеваниям, появились либо обострились хронические заболевания. Также испытуемые связывают с качеством своих близких отношений чрезмерный набор либо потерю веса, произошедшие с ними в течение данных отношений.

•   Крупные траты денег, связанные с отношениями с партнером (46%). Респонденты указывали случаи: оплаты денежных долгов партнера; покупки дорогих подарков; оплаты междугородних телефонных счетов за разговоры с партнером; появления ранее несвойственного «мотовства». Все эти случаи объединяет восприятие респондентами данных расходов как вынужденных, нежеланных, не приносящих удовлетворения. Отдельного анализа и описания требуют случаи попадания данными респондентами под экономический контроль со стороны партнера.

•   Потеря субъектом деструктивной привязанности иных интересов (хобби, занятия спортом, самообразование и др.), существовавших в его жизни до появления отношений.

Нами проанализирована смена ценностных ориентаций субъекта деструктивной привязанности, направленная на снижение стресса и напряженности копинга. Выявлено, что для 100% испытуемых в начале отношений с партнером были неприемлемы такие явления, как ложь, грубость, повышенный контроль и др., однако в дальнейшем они проявляли более терпимое отношение к подобным фактам, снижая, таким образом, их стрессогенное влияние. Также испытуемые говорили, что для того, чтобы ощущать себя счастливыми, им достаточно испытывать любовь к партнеру, не нуждаясь в том, чтобы чувствовать ответную любовь партнера к себе.

Динамика индивидуального копинга субъектов деструктивной привязанности в длительных близких отношениях характеризуется цикличной сменой фаз его напряженности и ослабления. Испытуемые отмечали, что в относительно спокойные периоды отношений с партнером им свойственно улучшение психоэмоционального состояния (появляются энергия, активность, положительный настрой, связанные с другими сферами их жизнедеятельности). Когда отношения становятся напряженными, наоборот, ими отмечается снижение активности и продуктивности результатов в иных видах деятельности (χ² = 117,54; р ≤ 0,001). Выявлено, что с увеличением продолжительности отношений «спокойные» периоды становятся короче, в отношениях чаще чувствуется напряженность, они становятся более конфликтными и в целом неудовлетворительными для субъекта привязанности (χ² = 141,95; р≤,001), что также говорит о непродуктивном совладании. Мы предполагаем, что внутренняя энергия и ресурсы субъектов деструктивной привязанности в такие периоды направляются на стабилизацию, улучшение и сохранение отношений с партнером, что также подтверждается результатами интервью.

Полученные данные о диадическом копинге субъектов деструктивной привязанности свидетельствуют о его негармоничности. Испытуемые не склонны обращаться за помощью к партнеру. Это вызвано их собственным восприятием партнеров как холодных, отстраненных, нечувствительных к их переживаниям, жестоких личностей и др., а также отсутствием подлинно близких и гармоничных отношений с партнером. В интервью субъекты деструктивной привязанности часто отмечали, что их партнеры не догадываются об интенсивности испытываемого ими стресса либо предпочитают не замечать негативных переживаний и состояний. Отсутствие необходимой поддержки со стороны партнера усугубляет несовладание и дезадаптивные тенденции субъектов, провоцирует их отказываться от каких-либо действий, вызывает болезненные состояния, связанные с пассивностью, уходом в себя.

Корреляционный анализ помощью R-критерия Спирмена позволил выявить следующее: чем дольше испытуемые находятся в отношениях деструктивной привязанности, тем реже они обращаются к копинг-стратегиям «Социальная поддержка» (R = −0,238 при р ≤ 0,05) и «Самоконтроль» (R = −0,23 при р ≤ 0,05); при этом чаще обращаются к копинг-стратегии «Положительная переоценка» (R = 0,231 при р ≤ 0,05). Данный результат закономерно связан с уменьшением у испытуемых внутренних сил и ресурсов для самоподдержки и обращения к окружающим, в том числе к партнеру; со снижением включенности в социальное общение и с накапливанием негативных симптомов несовладания. В то же время невозможность выхода из отношений и продуктивного совладания со стрессом в данных отношениях побуждают их по-новому оценивать значимость происходящих событий, переосмыслять негативные переживания, рационализировать их.

Выводы

Литература

1.   Боулби Дж. Привязанность. – М.: «Гардарики», 2003. – 480 с.

2.   Григорова Т.П. Деструктивная привязанность во взрослом возрасте и совладание с ее проявлениями: автореф. дис. … канд. психол. наук. – Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2015. – 26 с.

3.   Карвасарский Б.Д. Неврозы. – М.: Медицина, 1990. – 576 с.

4.   Крюкова Т.Л. Психология совладающего поведения: монография. – Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова – «Авантитул», 2004. – 344 с.

5.   Крюкова Т.Л., Сапоровская М.В. Индивидуальные и групповые тенденции совладания с трудностями в российских семьях // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. – 2014. – Т. 20, № 2. – С. 71–77.

6.   Лохматкина Н.В. Психологические характеристики подвергавшихся семейному насилию женщин, наблюдающихся у врачей общей практики // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2011. – № 1(6) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: 25.03.2015).

7.   Никольская И.М. Страх по отношению к супругу (партнеру) и идеи самообвинения – маркеры перенесенного семейного насилия? // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2011. – № 5(10) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: 13.08.2015).

8.   Berscheid E., Regan P.C. The psychology of interpersonal relationships. – Pearson Prentice Hall, 2005. – 576 p.

9.   Bowlby J.A. Secure Base: Parent–child attachment and healthy human development. – NY: Basic Books, 1998. – 186 p.

10.   Burney R. The emotional dynamics of dysfunctional romantic relationships. Available at: http://www.healthyromanticrelationships.com (accessed 7 October 2013).

11.   Curtis J.M. Elements of pathological love relationships // Psychological Reports. – 1983. – Vol. 53. – P.83–92.

12.   Fraley R.C., Shaver R.P. Adult Romantic Attachment: Theoretical Developments, Emerging Controversies, and Unanswered Questions // Review of General Psychology. – 2000. – Vol. 4, № 2. – P. 132–154.

13.   Grigorova T., Kryukova T. Romantic Attachment Addiction in Adults` Relationships. In: Plenary presentations at the 2nd International Conference on Behavioral Addictions 16–18 March 2015, Budapest, Hungary // Journal of Behavioral Addictions. – 2015. – Vol. 4 (Suppl. 1). – P. 1–62.

14.   Handbook of Interpersonal Psychology: Theory, Research, Assesssment, and Therapeutic Interventions. / Ed. by L.M. Horowitz, S. Strack. Wiley, Hoboken. – New Jersey, 2011. – 672 p.

15.   Hatfield E., Rapson R. Love, sex, intimacy: The Psychology, biology, and history. – New York: Harper Collins, 1993. – 520 p.

16.   Marks I. Behavioural (non-chemical) addictions // British J. Addict. – 2008. – Vol. 85. – P. 1389–1394.

17.   Mikulincer M., Shaver P.R. Attachment in adulthood: Structure, dynamics, and change. – New York: Guilford Press, 2007. – 578 p.

18.   Murray S.L., Holmes J.G. Interdependent minds: the dynamics of close relationships. – New York: Guilford Press, 2011. – 402 p.

19.   Randall A.K., Bodenmann G. The role of stress on close relationships and marital satisfaction // Clinical Psychology Review. – 2009. – Vol. 29. – P. 105–115.

20.   Regan P. Close Relationships. – NY: Routledge, 2011. – 408 p.

21.   Timmreck T.C. Overcoming the loss of love: Preventing love addiction and promoting  positive  emotional  health  //  Psychological Reports. – 1990. – Vol. 66. – P. 515–528.

22.   Vangelisti A.L. Feeling Hurt in Close Relationships. – New York: Cambridge University Press, 2009. – 548 p.

Ссылка для цитирования

УДК:159.9:370

Григорова Т.П. Деструктивная привязанность к партнеру в близких отношениях взрослых как фактор стресса и дезадаптации // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2015. – N 6(35) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

Destructive attachment to a romantic relationships partner as an adult`s stress and disadaptation factor

Grigorova Tatiana Petrovna1
E-mail: grigorova.t90@mail.ru

1 Nekrasov Kostroma State University
1 Maya st., 14, Kostroma, 156000, Russian Federation

Abstract. The paper describes destructive attachment to a partner phenomenon as a problematic aspect of close relationships that generate negative personal experience of suffering: being hurt, severely unhappy, and under chronic stress. The connection between long experiences of the kind, decline in adaptive individual abilities to cope, well-being impairment in various fields, and emerging psychosomatic symptoms are described. Empirical results confirm stable correlations of disadaptation, non- coping and not effective dyadic coping as the most adverse effects of destructive attachment to a partner, which is typical for unhealthy and not truly close relationships.

Key words: destructive attachment; stress and suffering in close relationships; disadaptation; non- coping; individual and dyadic coping.

Предыдущие
выпуски журнала