РђРјРѕСЃРѕРІ Рќ.Рњ.

 

Вернуться на главную страницу
О журнале
Редакционный совет
Приглашение к публикациям

Динамика нейропсихологического статуса у детей с опухолями задней черепной ямки

Шмелева О.О. (Санкт-Петербург, Россия)

 

 

Шмелева  Ольга Олеговна

Шмелева Ольга Олеговна

–  научный сотрудник-психолог; Российский научно-исследовательский нейрохирургический институт имени профессора А.Л. Поленова — филиал ФГБУ «СЗФМИЦ им. В.А. Алмазова» Минздрава России, ул. Маяковского, 12, Санкт-Петербург, 191014, Россия.
Тел.: 8 (812) 272-81-35.

E-mail: nutkreker@list.ru

 

Аннотация. Синдром мозжечкового мутизма (СММ) является комплексным осложнением хирургического удаления опухолей субтенториальной области у детей. Проведено клинико-нейропсихологическое обследование 91 пациента в возрасте 4—17 лет до и после удаления опухолей задней ямки. У детей с риском СММ выявились статистические отличия от других групп по факторам невротизации и обсессивно-компульсивного расстройства, диспросодии, нарушениям зрительной памяти, снижению динамики и диссомнии. Выявление симптомокомплекса раздражения ствола и лимбической системы у детей со срединной анапластической опухолью задней черепной ямки может указывать на риск возникновения СММ после операции.

Ключевые слова: нейропсихологическая диагностика; опухоли субтенториальной области; детский возраст; синдром мозжечкового мутизма (СММ).

 

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

 

 

Опухоли задней черепной ямки (ЗЧЯ) включают образования мозжечка, ствола и IV желудочка и занимают более 2/3 из всех церебральных образований у детей [1; 2]. Клиническая картина на момент постановки диагноза представлена выраженным гидроцефально-гипертензионным синдромом, мозжечковой и стволовой симптоматикой [5; 11; 21]. Особенностью опухолей данной локализации у детей является риск нарастания комплексного нейропсихологического дефекта после удаления опухоли [12; 16; 17; 20; 22].

Мозжечковый когнитивно-аффективный синдром (МКАС) в структуре неврологического синдрома задней ямки был выделен у детей в 1998 г. [24]. Совместные нарушения самоконтроля, зрительно-пространственной ориентировки, различных параметров речи могут возникать уже до операции и нарастают после удаления опухоли. Проявления его сильно варьируются. По данным литературы, МКАС у детей возникает в 9—31% случаев [16; 24]. Однако может возникать также при мальформациях и воспалительных процессах и имеет тенденцию к регрессу [13; 16].

Синдром мозжечкового мутизма (СММ) является специфически детским нейрокогнитивным осложнением хирургического лечения опухолей ЗЧЯ. Основными проявлениями являются резкая потеря речи и аффективная дизрегуляция в сопровождении атаксии и мышечной гипотонии [2; 12; 18; 19]. Частота встречаемости составляет до 39 % [12; 22; 23]. Немота наступает обычно в течение первой послеоперационной недели, но может наступать в более отдаленные сроки (до 21 суток) [10]. Мутизм всегда регрессирует, однако у пациентов надолго остаются нарушения импрессивной и экспрессивной речи, самоконтроля, зрительно-пространственных функций [16; 17; 18; 23]. Подтверждено негативное влияние СММ на когнитивный статус и адаптацию [12; 17]. Профилактика осложнения затруднительна, так как большинство детей имеют до операции сохранные и даже отличные речевые способности [12; 14]. Принятых схем лечения не имеется, хотя есть отдельные случаи успешного лечения аффективного компонента СММ [26]. В литературе недостаточно исследований, направленных на анализ динамики нейрокогнитивных нарушений у детей при данной патологии.

Динамическое нейропсихологическое исследование гностических процессов и эмоционально-волевой сферы у детей с опухолями данной локализации является чрезвычайно актуальным. С одной стороны, могут быть выявлены специфические симптомокомплексы, которые оказывают негативное влияние на медицинскую реабилитацию детей и социально-психологическую адаптацию в послеоперационный период. С другой стороны, могут быть разработаны прогностические критерии распада ВПФ в послеоперационный период с учетом тяжести дефекта и индивидуально-психологических особенностей.

Целью исследования являлось изучение динамики нейропсихологической симптоматики и эмоционально-поведенческих особенностей у детей разных возрастных групп до и после хирургического лечения опухолей ЗЧЯ. Задачи:

1.

Возрастной анализ нейропсихологического статуса пациентов с опухолью ЗЧЯ.

2.

Выделение ведущих нейропсихологических симптомокомплексов в до- и послеоперационном периоде.

3.

Выявление клинико-нейропсихологических факторов риска возникновения СММ.

Материалы и методы

Состояние высших психических функций и эмоционально-поведенческой сферы 91 пациента детского возраста с опухолями мозжечка, ствола и IV желудочка до и после удаления бластоматоза. Из них 48 девочек и 43 мальчика. Возраст больных составил от 4 до 17 лет. Диагнозы: опухоль мозжечка — 79,2% опухоль ствола — 20,8%. Из них 24 медуллобластомы, 57 астроцитом разной степени анаплазии, 10 — другие (эпендимомы, ПНЭО, хориоидпапилломы, невринома).

Пациенты были разделены на 4 возрастные группы: 4—6 лет (38 больных,), 7—10 лет (16 больных), 11—13 лет (15 больных), 14—17 лет (22 больных) (табл. 1).

 

Таблица 1

Распределение пациентов по полу и возрасту

 

Условиями для включения в исследование являлись интеллектуальный уровень не ниже средней возрастной нормы, отсутствие другой церебральной патологии или пороков развития.

Методологической основой исследования явились фундаментальные положения отечественной нейропсихологии о системном строении высших психических функций, их динамической локализации и формировании их структуры и мозговой организации в детском возрасте [3; 4; 9].

Психологическое исследование проводилось в 2 этапа:

1. Экстенсивные психологические методы:

Метод динамического наблюдения в палате.

Первичная диагностическая беседа и анкетирование родителей (или опекунов) с целью получения информации о раннем психомоторном развитии, особенностях эмоционально-поведенческого реагирования, адаптации, обучения.

Анализ клинических данных (заключений невропатолога, логопеда, детского психиатра, офтальмолога).

2. Интенсивные психологические методы:

Нейропсихологические методики, предложенные И.Ф. Марковской для детей младшего школьного возраста и А.В. Семенович — для дошкольного возраста [4; 6]. Оценивалось состояние динамического, кинестетического и конструктивного праксиса, реципрокной координации. При исследовании зрительного гнозиса использовались пробы на узнавание реалистических, контурных и перечеркнутых изображений, на сохранность симультанного восприятия — при рассматривании сюжетных картин. Проводилось исследование акустического и фонематического слуха, слухомоторной координации. Зрительно-пространственные функции оценивались с помощью расставления стрелок на часах (с 9 лет), копирования фигур, деления линии, проб на буквенный и цветовой гнозис. Дети 4—5 лет срисовывали крест и простые геометрические фигуры (треугольник, квадрат, круг). При исследовании речи использовались пробы на артикуляцию, речевую динамику и моторику, номинацию, понимание инвертированных и лексико-грамматических конструкций. Отмечались нарушения просодии (темп, ритм, назализация, дисфония). Исследовались отраженная и автоматизированная речь, фонематический слух. Динамика мышления изучалась с помощью направленных ассоциаций (дети 4—7 лет перечисляли всех животных, старше 8 лет — предметы на звук «с» в течение 1 мин). Исследование абстрагирования проводилось через установление смысла басни или пословиц. Логическое мышление — через установление последовательности в серии картинок. Мнестические функции изучались с помощью запоминания 10 не связанных по смыслу слов за три предъявления, запоминания девяти зрительных стимулов (фигур). В каждой пробе анализировалось непосредственное и отсроченное воспроизведение. Также исследовалось состояние логической и долговременной памяти (пересказ басни «Муравей и голубка», детьми 4—6 лет — сказки). Внимание оценивалось с помощью таблиц Шульте, у детей младшего возраста (до 5 лет) — корректурной пробой, методом наблюдения. Выполнение всех заданий оценивали в условных баллах по 4-балльной системе [1]. Отсутствие ошибок или ошибки неспецифические, свойственные и здоровым испытуемым, — 0; оценка 1 в случае потери или искажения программы при самостоятельной дальнейшей коррекции ошибок; оценка 2 ставится всегда при наличии вторичной коррекции и оценка 3 — при потере значимых элементов программы без коррекции. Если в пробе 3 задания, то их безошибочное выполнение оценивается в 0 баллов, ошибки в одном задании — 1 балл, в двух — 2 балла, в трех — 3 балла (соответственный перерасчет проводится, если в пробе 6 заданий). Баллы переводились в процентный коэффициент успешности выполнения заданий.

Шкала уровня невротических тенденций А.И. Захарова (заполняемая родителями) [2].

Шкала обсессивно-компульсивного расстройства Yale—Brown (заполняемая родителями) для выявления и определения степени тяжести обсессивно-компульсивных симптомов [21].

Обследование проводилось до и после хирургического лечения (7—14 сутки).

Проводились стандартные клинико-нейровизуализационные исследования (МРТ, КТ, энцефалография). Уровень гидроцефалии оценивался с помощью индекса Эванса. Обработку данных осуществляли с помощью программ Statistica 6 и Primer of Biostatistics 4.03 с использованием факторного анализа.

Результаты

До операции у детей с опухолями ЗЧЯ преобладала гипертензионно-гидроцефальная симптоматика. Выраженная окклюзионная водянка чаще наблюдалась у детей 4—6 и 7—10 лет (67,7 %, 60 %) по сравнению со старшими возрастными группами (26,7 %, 22,7 %). Выраженная атаксия и умеренная бульбарная симптоматика наблюдались у детей до 7 лет статистически чаще (p < 0,05). Основными жалобами со стороны родителей были повышенная утомляемость, снижение памяти, капризность и частая слезливость детей. Первыми симптомами заболевания были кластерная головная боль (86,5 %), координаторные нарушения (77,7 %), глазодвигательные расстройства (23,4 %). По данным анамнеза, раннее психомоторное развитие пациентов не выходило за возрастные рамки, большинство детей были адаптированы, посещали детские учреждения.

Была проведена углубленная диагностика эмоционально-поведенческого реагирования (табл. 2).

 

Таблица 2

Выраженность эмоционально-поведенческой симптоматики до операции (в %)

 

По данным шкал диагностики эмоционально-поведенческой сферы, у 46,7 % детей отмечалась эмоциональная неустойчивость, у 40,9 % — высокий уровень нервно-психического напряжения (раздражительность, высокая тревожность, обилие страхов, вегетативные дисфункции, сниженный аппетит). Обращала на себя внимание частота и выраженность обсессивно-компульсивных черт поведения. У детей младшего возраста наблюдались упорная онихофагия, обрывание заусениц, кожи на губах (43,76 %). По результатам опросников, у 1/3 детей старших возрастных групп также имелись компульсивно-обсессивные черты в виде навязчивых ритуалов, неясных опасений, ранних пробуждений с чувством сильной тревоги. При этом родители отмечали возникновение этих черт за некоторое время до появления первых симптомов заболевания. Умеренные нарушения поведения отмечались чаще у пациентов до 7 лет (12,5 %). Случаи возникновения патопсихологической симптоматики (ночные кошмары, агрессивность) отмечались в младшей группе (16,13 %). Кроме того, у пациента 16 лет наблюдалось психотическое расстройство в виде бреда преследования и зрительных галлюцинаций.

Анализ нейропсихологической симптоматики по возрастным группам показал выраженное снижение параметров праксиса, зрительно-пространственных функций и произносительной стороны речи (табл. 3). Снижение регуляторных функций проявлялось в трудностях удержания произвольного внимания и повышенной отвлекаемости. Значительные нарушения самоконтроля, неустойчивость внимания и персеверации в заданиях возникали только у пациентов младшего возраста (16,13 %) и значительно реже — в группе 14—17 лет. Нарушения внимания носили общемодальный характер, наблюдались в среднем у 29,1 % детей, при этом преобладали у подростков 14—17 лет (40,91 %). Функции праксиса были выраженно нарушены в премоторных пробах, которые показали наибольшую чувствительность к выявлению тремора, который нарастал по мере выполнения заданий, даже если в обычной деятельности проявлялся минимально. Нарушения динамического праксиса и зрительно-моторной координации также были вторичны по причине выраженной атаксии, тремора, глазодвигательных расстройств. Анализ продуктов деятельности показывал, что графические навыки детей в большинстве соответствовали возрастным нормам, чаще страдала четкость линий или наблюдалось укрупнение фигур. У 11,8 % детей имелись умеренные нарушения орального праксиса в виде гипомимии, трудности надувания щек или асимметрии лицевой мышечной группы. Это косвенно указывало на вовлечение в патологический процесс лицевой группы черепно-мозговых нервов. Умеренные нарушения реципрокной координации наблюдались у 34,2 % пациентов, преобладая у детей до 7 лет. При сохранности содержательной и коммуникативной стороны речи у пациентов всех групп наблюдался высокий процент дизартрии и диспросодии. При этом следует отметить редкость возникновения чистой мозжечковой дизартрии (у двух пациентов 4 и 15 лет), чаще это были сочетанные легкие нарушения по мозжечково-псевдобульбарному типу. У 8,4 % детей отмечались элементы эфферентно-моторной афазии, выявлявшиеся только при выполнении нейропсихологических проб.

 

Таблица 3

Выраженность нейропсихологической симптоматики до операции (в %)

 

Сочетанные нарушения просодии в виде назализации, дисфонии, нарушения ритма, плавности и модуляции регистрировались у 32,5 % пациентов. Нарушений долговременной памяти не отмечалось. Умеренное снижение объема оперативной памяти при первом предъявлении отмечалось у большинства пациентов и было вызвано повышенной истощаемостью и неустойчивостью процессов внимания. При повторном предъявлении и стимуляции, как правило, результат улучшался. Выраженные нарушения слухоречевой памяти отмечались только у 8,54 % пациентов, чаще в возрасте 11—13 лет (14,3 %). Нарушения логической памяти не имело большой выраженности (6,17 %) и проявлялось в трудностях запоминания рассказа (забывалась первая часть). В наибольшей степени страдали процессы запоминания зрительно-пространственного материала у детей двух младших групп (50 %). Большинство пациентов в процессе обследования сильно уставали, при этом не отказываясь от заданий. У трети пациентов регистрировались изменения формулы сна по типу бессонницы, при этом в младшей возрастной группе — у более 50 %. Наиболее сохранными оказывались процессы мышления, дети справлялись с заданиями на классификацию предметов, дети от 7 лет подбирали аналогии с небольшой помощью в начале выполнения заданий. Несколько выше был процент нарушений арифметического счета, который нарушался вторично (сочетание повышенной импульсивности и снижения динамики).

Таким образом, на дооперационном этапе у детей с опухолями мозжечка, ствола и IV желудочка преобладала общемозговая симптоматика, в большей степени страдали процессы эмоциональной регуляции, фоновые характеристики деятельности, координация, зрительно-пространственные функции, просодическая и артикуляционная сторона речи.

Наиболее выраженная эмоционально-поведенческая симптоматика отмечалась у детей дошкольного возраста и в старшей возрастной группе (14—17 лет). Меньшая выраженность — у детей 11—13 лет.

 

После операции у 23 пациентов возник синдром мозжечкового мутизма, у 19 человек — мозжечковый когнитивно-аффективный синдром без потери речи, у 49 детей комплексной симптоматики не выявлялось. Были сформированы группы:

I группа СММ — 23 человека (25,3 %), из них 39,1 % мальчиков и 60,9 % девочек. Средний возраст — 6,7 лет.

II группа МКАС — 19 человек (20,9 %), из них 47,4 % мальчиков и 52,6 % девочек. Средний возраст — 6,3 лет.

III группа — 49 пациентов (53,8 %), из которых 25 (51 %) мальчиков и 24 (49 %) девочек. Средний возраст — 9,7 лет.

При сравнении дооперационных клинико-нейропсихологических показателей в выделенных группах достоверных различий в группах по фактору пола и возраста получено не было. Однако наблюдалась тенденция к наибольшей уязвимости детей 4—6 лет к возникновению нейропсихологических синдромов (СММ и МКАС) (табл. 4).

 

Таблица 4

Распределение пациентов по возрастному признаку в группах

 

В группах с СММ и МКАС преобладали медуллобластомы, степень злокачественных астроцитом была значительно выше, практически не были представлены другие опухоли. Достоверным отличием (p < 0,05) было преобладание IV гр. анаплазии в гр. СММ в 47,8 %, по сравнению с остальными 31,6 % и 20,4 %.

В группе СММ опухоли чаще локализовались в черве с распространением на полушария мозжечка и стволовые структуры, еще у четверти пациентов — не затрагивали мозжечка. В группе МКАС опухоль локализовалась как срединно, так и полушарно. В группе сравнения — в области одного полушария. Однако различия не были статистически значимы.

Статистически надежным (p < 0,05) оказался фактор расположения опухоли по средней линии.

Были проанализированы значения выраженности гидроцефалии. В группе СММ выраженная окклюзионная гидроцефалия была отмечена у 78,3 % больных, в группе МКАС — у 89,5 % больных, в III группе — только у 18,4 %. Таким образом, выраженная окклюзионная гидроцефалия выделена как значимый фактор возникновения обоих синдромов.

При этом количество шунтирующих операций в группах значительно отличалось. Так, в группе СММ шунт первым этапом был установлен в 82,6 % случаев, вторым этапом — в 8,7 %, не ставился в 8,7 %. В группе МКАС шунтирование до удаления было проведено 57,9 % больных, после — в 26,3 % случаев, не устанавливался в 15,8 %. В III группе шунтирование проведено до операции в 26,5 % случаев, после операции — в 12,3 %, не проведено в 61,2 %. Таким образом, шунтирование первым этапом выделено как статистически значимый фактор для возникновения СММ (p < 0,05).

Степень удаления бластоматозного процесса в группах была различной. В I группе тотально удалено 43,5 % объемов, субтотально — 26,1 %, частично — 30,4 %. Во II группе тотальных удалений 63,2 %, субтотальных — 21,1 %, частичных — 15,8 %. В III группе тотально удалено 67,3 % опухолей, субтотально — 22,4 %, частично — 10,2 %. Таким образом, в группе детей с СММ количество частичных удалений превышало показатели в других группах, однако данные не имели статистической значимости. При анализе выраженности неврологического дефекта статистически значимым (p < 0,05) было преобладание выраженной атаксии и умеренной бульбарной симптоматики в группе СММ.

По результатам исследований эмоционально-поведенческой сферы были получены значительные отличия. В группе детей, впоследствии перенесших СММ, статистически чаще отмечались выраженные обсессивно-компульсивные черты поведения, имеющие тенденцию к нарастанию после удаления опухоли (рис. 1).

 

Рис. 1. Обсессивно-компульсивная симптоматика до и после операции

 

В этой же группе значимо преобладали нарушения зрительной памяти (p < 0,05).

Наряду с этим в группе СММ преобладали стойкие нарушения формулы сна по типу бессонницы (p < 0,05), имея тенденцию к максимальному нарастанию после операции (рис. 2).

 

Рис. 2. Нарушения формулы сна до и после операции

 

В результате сравнения различных сторон речи были получены статистически значимые отличия по преобладанию нарушений просодии в группе СММ до и после операции (p < 0,05). Чаще это были назализация, нарушение ритма, снижение силы и качества голоса (рис. 3).

 

Рис. 3. Выраженность диспросодии до и после операции

 

Нарушения фоновых характеристик психической деятельности в виде повышенной истощаемости и снижения психической активности также преобладали в группе СММ как в до-, так и в послеоперационном периоде (p < 0,05) (рис. 4).

 

Рис. 4. Снижение фоновых характеристик психической деятельности до и
после операции

 

В результате статистического анализа выделились отдельные нейропсихологические параметры, по которым найдены значимые различия в группах (p < 0,5). Они представлены на рис. 5:

 

Рис. 5. Дооперационные нейропсихологические профили в группах сравнения

 

Обсуждение

У детей с опухолями мозжечка, ствола и IV желудочка преобладает общемозговая симптоматика. Эмоционально-поведенческая симптоматика в виде умеренной лабильности, тревожности с обсессивно-компульсивными чертами и нарушением ночного сна в большей степени встречается у пациентов 4—6 и 14—17 лет и соответствует картине заинтересованности медиобазальных отделов височных долей. Снижение регуляторных функций у детей старше 7 лет было минимальным, что свидетельствовало о сохранности лобных структур. Выраженная недостаточность зрительно-пространственной координации у большинства больных было вызвано атаксией, тремором, глазодвигательными расстройствами. Однако у части пациентов при сохранности предметного и цветового гнозиса имелись недостаточность симультанного гнозиса, трудности копирования, пространственной ориентировки. Можно предположить, что симптоматика недостаточности стыка височной, теменной и затылочной долей могла быть следствием сужения зрительного поля, возникающего при различных поражениях зрительного пути. Низкие показатели зрительной памяти подтверждали это предположение. Статистических различий в выделенной симптоматике между возрастными группами не выявилось, однако качественный анализ показал меньшую выраженность расстройств у детей 11—13 лет. В целом по группе до операции нейропсихологических симптомокомплексов не выявилось, однако у детей, впоследствии перенесших СММ, уже до операции имелись достоверные отличия от других групп по выраженности эмоционально-поведенческих нарушений, обсессивно-компульсивных черт, дефицитарности запоминания зрительного материала, диспросодии, истощаемости и нарушениям формулы сна. В неврологическом статусе в этой группе статистически чаще регистрировалась выраженная атаксия и умеренная бульбарная симптоматика.

С точки зрения традиционного синдромного анализа, у детей с риском СММ имелся сочетанный нейропсихологический симптомокомплекс раздражения ствола (диспросодия, дисфагия), ретикулярной формации (сбой формулы сна, истощаемость), лимбической системы (выход примитивных стрессовых реакций, компульсии, раздражительность) и в меньшей степени — височно-теменно-затылочных отделов коры.

Большинство авторов считают СММ следствием двустороннего прерывания дентато-таламо-корковых путей (DTC) в результате операционного вмешательства [11; 17; 19; 23; 27]. Возможно, уже до операции у части пациентов со срединной анапластической опухолью ЗЧЯ и декомпенсированной гидроцефалией может иметься нарушение проводимости корково-мосто-мозжечковых связей в виде выявленного нейропсихологического симптомокомплекса.

По данным большинства исследований, основными факторами риска СММ после вмешательства признаны срединная локализация, гистологический тип — медуллобластома и вовлечение стволовых структур в бластоматозный процесс [14; 16; 17; 22; 27]. По результатам нашего обследования, СММ возникал после удаления субтенториальной срединной опухоли высокой степени анаплазии, сопровождающейся декомпенсированной гидроцефалией с необходимостью шунтирования первым этапом при наличии у пациента до операции специфического нейропсихологического симптомокомплекса раздражения ствола и лимбической системы.

Выводы

До операции у детей с опухолями ЗЧЯ в большей степени страдают процессы эмоциональной регуляции, зрительно-пространственный анализ и синтез, просодическая и артикуляторная сторона речи на фоне выраженного снижения фоновых характеристик психической деятельности. Меньшая выраженность расстройств выявляется у пациентов 11—13 лет, максимальная — у детей до 6 лет.

У части пациентов детского возраста имеется специфический нейропсихологический симптмокомплекс раздражения ствола и лимбической системы с недостаточностью заднелобных и височно-теменно-затылочных отделов разной степени выраженности.

Факторами риска возникновения СММ являлись:

– 

срединное расположение опухоли;

– 

IV степень анаплазии;

– 

декомпенсированная гидроцефалия с необходимостью установки шунта первым этапом вмешательства;

– 

наличие в предоперационном периоде нейропсихологического симптомокомплекса раздражения ствола и лимбической системы с недостаточностью височно-теменно-затылочных отделов.

Заключение

В целях предупреждения и коррекции нейропсихологических осложнений необходимы дальнейшие проспективные клинико-нейропсихологические исследования пациентов детского возраста с опухолями ЗЧЯ.

 

Литература

1.   Глозман Ж.М. Количественная оценка в нейропсихологии. – М., 1995.

2.   Захаров А.И. Психотерапия неврозов у детей и подростков. – М., 1982.

3.   Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. – М., 1973.

4.   Марковская И.Ф. Нейропсихологическая диагностика нарушений высших психических функций у детей с аномалией психического развития // Практикум по патопсихологии / под ред. Б.В. Зейгарник, В.В. Николаевой, В.В. Лебединского. – М.: Изд-во Московского университета, 1987. – С. 136–156.

5.   Никифоров Б.М., Мацко Д.Е. Особенности опухолей головного мозга у детей // Нейрохирургия и неврология детского возраста. – 2002. – № 1. – С. 21–27.

6.   Семенович А.В. Нейропсихологическая диагностика и коррекция в детском возрасте: учебное пособие. – М.: Академия, 2002.

7.   Симерницкий Б.П., Спиридонов И.В. Шунтирующие операции при окклюзирующих процессах в задней черепной ямке у детей // Вопросы нейрохирургии им. H.H. Бурденко. – 1987. – № 3. – С. 22–26.

8.   Хачатрян В.А. Гидроцефалия (патогенез, диагностика, хирургическое лечение). – СПб., 1998. – 234 с.

9.   Цветкова Л.С. Методика нейропсихологической диагностики детей. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Когито-центр, 1998.

10.   Шмелева О.О., Хачатрян В.А., Ким А.В. Синдром мозжечкового мутизма после удаления опухоли ствола (описание клинического случая) // Нейрохирургия и неврология детского возраста. – 2013. – № 1. – С. 57–64.

11.   Albright L. Posterior fossa tumors // Neurosurg Clin N Am. – 1992. – Vol. 3(4). – P. 881–891.

12.   Cerebellar mutism: review of the literature / T. Gudrunardottir, А. Sehested, M. Juhler [et al.] // Childs Nerv Syst. – 2011. – Vol. 27(3). – P. 355–363.

13.   Disorders of cognitive and affective development in cerebellar malformations / A. Tavano, R. Grasso, C. Gagliardi [et al.] // Brain. – 2007. – Vol. 130 (Pt. 10), № 26. – Р. 46–60.

14.   Gelabert-González M., Fernández-Villa J. Mutism after posterior fossa surgery. Review of the literature // Clin Neurol Neurosurg. – 2001. – Vol. 103(2). – P. 111–114.

15.   Incidence, risks, and sequelae of posterior fossa syndrome in pediatric medulloblastoma / M.P. Korah, N. Esiashvili, C.M. Mazewski [et al.] // Int J Radiat Oncol Biol Phys. – 2010. – Vol. 77(1). – P. 106–112.

16.   Levisohn L., Cronin-Golomb A., Schmahmann J.D. Neuropsychological consequences of cerebellar tumour resection in children: cerebellar cognitive affective syndrome in a paediatric population // Brain. – 2000. – Vol. 123 (Pt. 5). – P. 1041–1050.

17.   Long-term effects of transient cerebellar mutism after cerebellar astrocytoma or medulloblastoma tumor resection in childhood / J.F. Huber, K. Bradley, B.J. Spiegler [et al.] // Childs Nerv Syst. – 2006. – Vol. 22(2). – P. 132–138.

18.   Mutism after posterior fossa tumour resection in children: incomplete recovery on long-term follow-up / P. Steinbok, D.D. Cochran., R. Perrin [et al.] // Pediatr Neurosurg. – 2003. – Vol. 39, № 4. – P. 179–183.

19.   Pitsika М., Тsitouras V. Cerebellar mutism // J Neurosurg Pediatr. – 2013. – Vol. 12(6). – P. 604–614.

20.   Pollack I.F. Posterior fossa syndrome // Int Rev Neurobiol. – 1997. – Vol. 41. – P. 411–432.

21.   Posterior fossa tumours / ed. by A.J. Raimondi, M. Choux, C. DiRocco. – New York: Springer Verlag, 1993.

22.   Postoperative cerebellar mutism syndrome following treatment of medulloblastoma: neuroradiographic features and origin. Clinical article / E.M. Wells, Z.P. Khademian,  K.S. Walsh  [et al.]  //  J  Neurosurg  Pediatr.  –  2010. – Vol. 5. – Р. 329–334.

23.   Postoperative motor speech production in children with the syndrome of 'cerebellar' mutism and subsequent dysarthria: a critical review of the literature / H.J. De Smet, H. Baillieux, C. Catsman-Berrevoets [et al.] // Eur J Paediatr Neurol. – 2007. – Vol. 11(4). – P. 193–207.

24.   Schmahmann J.D., Sherman J.C. The cerebellar cognitive affective syndrome // Brain. – 1998. – Vol. 121 (Pt. 4). – P. 561–579.

25.   The Dimensional Yale-Brown Obsessive-Compulsive Scale (DY-BOCS): an instrument for assessing obsessive-compulsive symptom dimensions / M.C. Rosario-Campos, E.C. Miguel, S. Quatrano [et al.] // Mol Psychiatry. – 2006 May. – Vol. 11(5). – P. 495–504.

26.   Treatment of postoperative cerebellar mutism with fluoxetine / A. Akhaddar, M. Salami, A.C. El Asri [et al.] // Childs Nerv Syst. – 2012. – Vol. 28(4). –  P. 507–508.

27.   Use of a ventriculosubgaleal shunt in the management of hydrocephalus in children with posterior fossa tumors / F. van Calenbergh, J. Goffin, P. Casaer [et al.] // Childs Nerv Syst. – 1996 Jan. – Vol. 12(1). – P. 34–37.

 

 

Ссылка для цитирования

УДК 159.9:616-006-053.2

Шмелева О.О. Динамика нейропсихологического статуса у детей с опухолями задней черепной ямки // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2016. – N 3(38) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

 

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

 

  Р’ начало страницы Р’ начало страницы

 

Портал medpsy.ru

Предыдущие
выпуски журнала

2016 РіРѕРґ

2015 РіРѕРґ

2014 РіРѕРґ

2013 РіРѕРґ

2012 РіРѕРґ

2011 РіРѕРґ

2010 РіРѕРґ

2009 РіРѕРґ