Психологические аспекты онкологических заболеваний: жизнеутверждение vs жизнеотрицание

Арпентьева М.Р. (Калуга, Россия)

Арпентьева Мариям Равильевна –  доктор психологический наук, доцент, старший научный сотрудник кафедры психологии развития и образования; Калужский государственный университет им. К.Э. Циолковского, ул. Ст. Разина, 26, Калуга, 248023, Россия. Тел.: +7 (4842) 57-80-38. E-mail: mariam_rav@mail.ru

Аннотация. В статье отмечается важность исследования психологических и социальных проблем онкологических пациентов в медицинских учреждениях и оказания им психологической помощи. Диагноз «рак» часто становится одним из тяжелейших моментов жизни, рождающих многочисленные страхи. Многие больные раком полагают, что диагноз «рак» — это конец их жизни. Конечно, этот диагноз, так или иначе, означает изменения в жизни. Они начинаются с момента постановки диагноза, продолжаются в период лечения и потом на протяжении всей жизни. Лечение рака может быть очень трудным и, возможно, одним из наиболее стрессовых периодов в жизни. Поэтому с онкобольными могут и должны работать специалисты в области психологии и психиатрии, имея дело как непосредственно с такими больным, так и их семьями. Эта специализация называется психоонкология, психосоциальная онкология или поведенческая онкология. Она рассматривает психологические, социальные и поведенческие аспекты рака. Процесс исцеления включает решение ряда проблем и преодоление серии препятствий. Взрослые и даже дети начинают понимать, что не может быть краткосрочной и простой «коррекции», напротив, все неоднозначнее и труднее, чем они думали. Большинство исследований указывают на то, что значительная часть взрослых и детей на самом деле являются психологически устойчивыми в борьбе с раком. Однако симуляция оптимизма может стать дополнительным стрессовым фактором. Вполне естественно грустить и злиться, а также радоваться и жить обычной жизнью, стремясь к достижимым целям. Для многих людей хорошей копинг-стратегией является выяснить как можно больше информации о раке. Кроме того, важна поддержка окружающих и специалистов.

Ключевые слова: рак; здоровье; больной раком; психосоциальная онкология; рецидив; ремиссия; устойчивость.

Ссылка для цитирования размещена в конце публикации.

Введение

Психологическая онкология, онкопсихология — область знаний, начинающая активное развитие. Это развитие во многом связано со спецификой раковых заболеваний: полиэтиологичностью их возникновения, непредсказуемостью течения, отсутствием гарантий исцеления [50; 66; 67; 68; 70; 72; 92]. В этих неопределенных, малопредсказуемых, разрушающих привычное стабильное существование и сопровождающихся терминальной угрозой ситуациях, контроль над которыми снижен или отсутствует вовсе, у человека, наряду с активными и продуктивными, реализуются пассивные и деструктивные формы жизнедеятельности, отношений к себе и миру. Обыденные и даже профессиональные представления об онкологических заболеваниях часто напоминают мифы. Неосведомленность о прогрессе в лечении рака, незнание приемов раннего выявления и типов новообразований, небрежное отношение к своему здоровью (физическому и психологическому) способствуют сохранению страха перед этой болезнью и перед больными. Стигматизация в целом связана с тем, что онкологический больной часто и независимо от стадии заболевания воспринимается как умирающий человек: окружающие боятся «заразиться» этой болезнью и интенсивными негативными переживаниями больного, испытывают страх соприкоснуться с переживаниями, опытом смерти, умирания. Нередки и моменты, связанные с «упрощенной» психологической моделью рака в быту: «сам виноват» («неправильно жил»), что разрушает отношения пациентов с окружающими. Эти отношения осложняются переживаниями больным обиды и раздражения, вины и стыда, одиночества и отчуждения, непонимания и бесплодного, вне осознания смысла болезни и смысла жизни в целом, переориентации с жизнеотрицания на жизнеутверждение, стремления отстоять правоту. Это еще более обостряет изоляцию и стигматизацию в целом [51; 80; 83; 85; 87; 91; 95].

Среди этих мифов особенно опасны те, которые причисляют данные заболевания к однозначно смертельным или неизлечимым: диагноз является серьезным стрессогенным фактором для пациента и его семьи даже в том случае, когда возникает лишь намек на его возможность [3; 38; 39; 89]. Человек, так или иначе, переживает состояние растерянности перед лицом нового этапа своей жизни, нового экзистенциального кризиса. Однако сегодня общество в целом и профессионалы в частности воспринимают болезнь менее угрожающей и в большей мере готовы видеть в болезни не только «зло»; налицо и общее снижение стигматизации онкологических больных, активизация большинством пациентов поиска стратегий совладания-исцеления, оказывающих меньшее травмирующее воздействие и позволяющее достигнуть внутренней согласованности переживаний и осмыслений личностью себя и мира, смысла болезни и исцеления [64; 79]. Более того, активно ставятся вопросы психологического, социального и духовно-нравственного сопровождения онкологический больных [4; 5; 6; 7; 8; 9; 12; 13; 14; 15; 16; 17; 25; 26; 27; 28; 29; 36; 37; 40; 41; 42; 44; 48], отмечается важность исследований проблем стратегий совладания и качества жизни онкологических пациентов и их семей; однако мало исследований, посвященных роли жизнеутверждения и благоговения перед жизнью в контексте лечения и исцеления больных [50; 66; 70; 87; 92; 95].

Метод и цель исследования

Метод исследования — теоретический анализ психологических аспектов онкологических заболеваний и возможностей коррекции психологических состояний и особенностей личности в процессе профилактики и лечения онкологических заболеваний. Особое внимание уделяется такой характеристике личности, как жизнеотрицание и/или жизнеутверждение. Выбор той или иной характеристики является важнейшим условием исцеления. Цель работы — исследование психологических аспектов онкологических заболеваний и возможностей коррекции психологических состояний и особенностей личности в процессе профилактики и лечения онкологических заболеваний, в том числе посредством развития жизнеутверждающих тенденций в отношении личности к себе и миру.

Основные результаты исследования и их обсуждение

В контексте проблем организации и осуществления психологического сопровождения онкологических больных наиболее распространены исследования, посвященные изучению психологических трудностей и психических нарушений у больных [21; 22; 38; 39; 55; 58]. Целый ряд практиков и теоретиков отмечает не только влияние факта заболевания и лечения онкологической патологии на психическое состояние пациента и его семьи, но и влияние психических факторов на возникновение, течение и исход заболевания [63; 70; 90; 99]. На основе разных исследований можно составить психологический профиль онкологического больного, который включает ряд черт: доминирующая детская позиция в общении, тенденция к экстернализации локуса контроля, высокая нормативность в ценностной сфере, высокий порог осмысления негативных ситуации, сложность понимания сущностных признаков происходящего, часто — присутствие доминантной/отчужденной/потерянной матери и негативные, жизнеотрицающие семейные концепции. Особенно негативны семейные концепции типа «Что с того?» или «Все это все равно не имеет смысла», «Нужно принимать все так, как есть», «Здоровье — это все, жизнь без здоровья — это ничто», которые приводят к тому, что больные видят будущее закрытым и безнадежным, они не отличают желания и потребности (нужды) и обычно вообще не воспринимают или игнорируют потребности, при этом проблемы будто «въедаются» в них [53; 54; 57; 61; 62; 77; 82; 88; 89]. Часты исследования, предметом которых являются способы совладающего поведения пациентов с онкологическими заболеваниями [56; 71; 78; 81; 84] и исследования качества жизни онкологических больных, в том числе их удовлетворенности жизнью, жизнеутверждения и жизнеотрицания [42; 56; 63; 86].

Уже в русской медицине XVIII века указывалось, что «дальняя причина рака есть долгая печаль», которая провоцирует негативное отношение к жизни, жизнеотрицание в его самых разных формах, включая психосоматические и психические реакции, суицид и самоизоляцию и т.д. [19]. Дж. Педжет констатировал, что депрессия и присущее ей жизнеотрицание, недовольство жизнью играют главную роль в возникновении рака [76]. Психические факторы в развитии злокачественных новообразований отмечал и Н.И. Пирогов, который писал о влиянии «угнетающих душевных переживаний» на развитие данной патологии [19]. Современные исследователи [15; 17; 20; 24; 31; 38; 40; 59; 79; 86; 88] часто отмечают роль стресса и отношений к нему в профилактике и лечении онкологии, а также, говоря о наличии в организме «спящих» опухолевых клеток у относительно здоровых людей и прогрессирования опухолевого процесса у пациентов со сниженным иммунитетом (в случае стрессов или направленного медицинского воздействия), подчеркивают этот факт как доказательство причастности иммунитета к патогенезу опухолевого роста: иммунная система играет критическую роль в возникновении, прогрессировании онкологического заболевания, а также в качестве жизни онкологических больных. В многочисленных исследованиях онкологических больных показана взаимосвязь психологических особенностей их личности и состояния и физиологических состояний, в том числе состояния иммунной системы: человек перестает защищаться от болезней и смерти на психологическом, духовном и телесном уровнях.

Кроме того, у раковых больных часто обнаруживаются ранняя утрата важных лиц близкого окружения, а также сохранение «пуповины» с кем-либо из родителей, которая приводит к неспособности больного открыто выражать враждебные чувства, к сексуальным и репродуктивным нарушениям. Часто незадолго до начала болезни многие из больных раком теряют значимые для них связи, будучи склонны к привязанностям и связям с ограниченным кругом людей, жизненных ситуаций и ориентиров, не развивающими собственную индивидуальность. Поэтому при угрозе потери или при потере пациенты оказываются в одиночестве и в состоянии отсутствия навыков, позволяющих справляться с подобными ситуациями [55; 56; 71; 74; 75; 76; 86; 90]. Больной часто психологически «не родился» или «не созрел», он существует между утверждением и отрицанием жизни. В качестве «психологических канцерогенов», запускающих или активизирующих раковые болезни, исследователями выделены травмирующие жизненные события, трудности в связи с утратой объекта и обусловленные этим страхи, нарушение способности к выражению переживаний и трудности в преодолении конфликтов, длительно существующее состояние безнадежности, подавленности и отчаяния, отрицания жизни, ее ценности и ее целостности. Многие ученые связывают риск онкологии с наличием отягощающих переживаний в детстве: утраты одного из родителей, отчуждённым отношением со стороны близких и жестокостью окружающих. Часто рак свидетельствует о том, что есть «нерешенные проблемы», усилившиеся из-за серии стрессовых ситуаций, которые человек прошел в период 0,5—1,5 года до возникновения/активизации рака. Бывает, что такие стрессы накапливаются, и человек заболевает не сразу: после серии «жизнеотречений» и «богоборчества». Типичная реакция больного на эти проблемы и стрессы связана с переживанием беспомощности, отказа от борьбы, что подавляет естественные защитные механизмы организма и создает условия для возникновения и развития опухоли.

В.Д. Тополянский и М.В. Струковская [41] также развивают классическую психоаналитическую концепцию «утраты объекта» («object loss») как фактора, снижающего толерантность личности к стрессу и повышающего вероятность психосоматического заболевания. Л. ЛеШан пишет, что юность многих пациентов была отмечена чувством одиночества, покинутости, отчаяния, а близость с другими людьми вызывала трудности и казалась опасной; в ранний период зрелости пациенты либо установили глубокие, значимые для них отношения с каким-то человеком, иногда перераставшие в сильную ревность, либо получали большое удовлетворение от своей работы, гордились ею. Работа или отношения такого типа становятся смыслом их существования, заслоняя иную жизнь, Бога. Затем эти отношения и работа были потеряны: смерть любимого человека, переезд на новое место жительства, уход на пенсию, начало самостоятельной жизни ребенка и т.д., в результате чего вновь возникло отчаяние, которое не имело выхода, они переживали его «в себе» и были не способны излить свою боль, в том числе гнев потери или враждебность невозможности прежней жизни [50; 51; 66; 72; 73; 80; 83]. При этом сами по себе личностные особенности, психотравмирующие ситуации не являются пусковым механизмом опухолевых заболеваний. Они являются лишь факторами риска, причем при длительном взаимодействии между собой и в сочетании со средовыми влияниями (воздействие стрессоров окружающей среды). Защитные силы организма ослабляются душевными травмами, безнадежность пациента может быть преодолена при обсуждении вопросов типа «Откуда я / Зачем я?» и вопросов о смысле жизни, смысле болезни. Социальную изоляцию легче преодолеть, если настроить пациента на общение — в зависимости от конкретной ситуации. Стрессовую ситуацию можно преодолеть и/или уменьшить ее негативные последствия, осмыслив травматически влияющие на пациента актуальные аспекты. Стабилизацию физического состояния можно, с одной стороны, обеспечить медицинскими методами, в том числе релаксационными методиками и правильным образом жизни, с другой — сбалансированностью отношений в психологической и социальной сферах.

Рак, как и многие другие иммунные заболевания, связан с желанием самоуничтожения, стремлением человека «поедать» самого себя; он отражает противостояние его способностей (бороться или сдаваться, раскрывать себя миру или прятать себя). Пациент обычно понимает заболевание как угрозу всему своему существу. Он боится не только болей, угасания и ранней смерти, но и физических дефектов (например, удаления части тела или органа, облысения из-за химиотерапии), а также социальной изоляции вследствие длительного пребывания в больнице и тревоги у близких, ограничения контактов. Для пациентов типичны фрустрация (переживания и поведение, вызванные непреодолимым препятствием на пути к цели), ригидность (затрудненность в изменении стиля поведения), низкий уровень социальной чувствительности и саморефлексии, нерациональные способы самозащиты, фрустрационная интолерантность, бегство «в работу» и «болезнь», поиск виновных и социальная дезадаптация [10; 94]. Отмечается неконгруэнтность смыслов личности, проявляющаяся в несоответствии декларируемых и глубинных смыслов личности, при этом наблюдается противоречие между повышенным самоуважением, граничащим с конформностью, и зависимостью от социальных норм, аутосимпатией и самоуничижением [35].

Б. Хеллингер и его школа отмечают важность завершения незавершённых «объектных» отношений: важно простить и принять друга друга на уровне души, испытать чувства солидарности (единства). Иногда этого достаточно для благополучного завершения отношений и исцеления. Однако в некоторых случаях необходимы дополнительные меры, например, если отношения резко оборвались, в том числе закончились переживаниями душевной боли: обиды, вины или страха, мести, осталась неуравновешенность или в отношениях «замешаны» дети. Тогда желательны помощь специалиста или кропотливая работа семьи по изучению и осмыслению родовых сценариев. Важно, что по так называемому «закону равновесия» потомки призваны завершить незавершённое их предками, прожить что-то за кого-то, то есть часто заниматься решением не своих жизненных задач, а решением задач предков («кармой»), которые перекрывают доступ к собственному предназначению («дхарме»). Указаниями на продуктивность расстановки или иных процедур исследования семейного опыта являются:

Препятствуют психологическому завершению проблемных отношений:

Часто завершение отношений с помощью создания других отношений приводит к хождению «по кругу» одних и тех же проблем. Рак — повод «разомкнуть круг» взаимных претензий и обид, какими бы тяжелыми они не были: инцест или измена, убийство или оговор и т.д. [45; 46; 47]. Б.А. Хеллингер полагает, что «переплетения внутри рода могут вести к раку. Тяжелые, частые или неизлечимые болезни при исследовании в расстановке нередко оказываются следствием особой роли заболевшего внутри его семьи. Люди с диагностированными онкологическими болезнями часто полны ярости и гнева. В бессознательном монологе этих больных появляется утверждение, что «прежде чем сделаю что-то кому-то другому, сам себя убью»: болеющий человек защищает других людей. При этом при опасных и смертельных болезнях, включая аутоимунные и им подобные (болезни почек, сахарный диабет и т.д.), у человека возникает стремление к смерти, желание воссоединиться с умершими близкими людьми. Душа ждет заболевания, которое окажется смертельным: однако путем к избавлению от подобных мыслей является выявление личности умершего человека из семьи, после чего нужно принять этого человека в свое сердце, отдав ему дань уважения, принять, что у мертвого — своя судьба, у живого — своя, а происходящее предопределено судьбой. Нужно признать величие смерти, так же, как и величие жизни. Часто также онкологический больной представляет кого-то из своей семьи, например, какую-то жертву. Если эта жертва не получила уважения в семье, то больной хочет искупить эту вину или стать таким же, как эта жертва. С одной стороны, это действие коллективной совести, которая не осознаваема. С другой стороны, коллективная совесть действует рука об руку с личной совестью». По его мнению, многие раковые больные отрезаны от «Великой Души»: эта душа выходит за пределы души рода, и для ракового больного важно снова прийти в гармонию с чем-то большим, чем семья и род, — с Богом. И тогда эта связь выступает как духовное измерение — ощущение связи с чем-то большим и принадлежности к нему. На пути к такому воссоединению полагается необходимым остановить внутренний диалог: пациент становится тихим, спокойным, а защитные механизмы, которые работают через традиционное описание проблемы, отступают. Душа человека получает пространство и время, чтобы открыть себя и вывести наружу истинно важное. Это можно назвать так: «сдаться важнейшей истине» или «отдать себя важнейшей истине», в результате которой человек приходит к глубокой собранности и покою. Специалист при этом выступает как посредник, который остается внутренне собранным, осознавающим, что что-то происходит. Контакт с Великой Душой исцеляет изнутри, человек просто возвращается к Бытию. При этом многие вопросы связаны с матерью, но не столько реальной, сколько символической: мать в этом контексте — это образ большего, она — символ жизни, врата жизни. Когда глубокая связь с нею внутренне достигнута, когда человек смог внутренне поклониться матери, увидеть ее и отца, стоящий за ними род и принять их как данность, как источник своей жизни и ее часть, тогда налаживается связь с Великой Душой. Это нельзя назвать «работой души», скорее, речь идет о «наблюдении за душой», благоговении (немецкое «andacht», английское «awe»), которое вводит душу в пространство глубокой преданности: за переделами активности и пассивности, «добра» и «зла» [9, с. 31–38; 11; 45; 46; 47; 71; 73].

С. и К. Саймонтоны сформулировали психофизиологическую модель развития онкологических заболеваний, указав психологические характеристики пациентов: выраженная склонность таить обиду и заметная неспособность к прощению; тенденция к самосожалению и самооплакиванию, самонеэффективности и беспомощности; неспособность к поддержанию долгих и значимых отношений; неприятие себя (например, ощущение своей греховности у религиозных людей). Основа онкологии — его «единая матрица» — фундаментальное отрицание, которая особенно сильно проявляется из-за утраты горячо любимого, значимого человека в период 16—18 месяцев до диагностирования заболевания. Помимо утраты близкого человека (развод, разлука, смерть и т.д.), важным «пусковым» моментом являются и неприятности на работе или судьбе в целом, а также выраженное неблагополучие в жизни детей и внуков у взрослых, родителей и прародителей — у детей. Они выделяют пять этапов развития психологического процесса, предшествующего возникновению рака [37].

С. Фанти, создатель микропсихоанализа, рассматривает рак и психоз как проявления «танатоса», инстинкта разрушения и смерти: при психозе осуществляется перемещение «танатоса» на «психический полюс», при раке — на «соматический полюс» [43]. Рак — проявление аутодеструкции, сопровождающееся потерей интереса к миру и к себе, к жизни. Потеря интереса к жизни играет решающую роль в воздействии на иммунную систему и может привести к повышенному производству атипичных клеток. Человек, выбирающий позицию жертвы, придает повышенное значение событиям, которые подтверждают безнадежность его положения. Поэтому такие социальные факторы (профессиональная стабильность, постоянство взаимоотношений), в отличие от психических, характерных для «раковой личности», имеют большое значение для выживания, ремиссии и реабилитации. А такие психосоциальные стрессоры, как социальная неустроенность, изменения социального статуса, места жительства, недовольство работой, урбанизация, географическая и социальная мобильность, неблагоприятная ситуация трудовой занятости, драматические жизненные события и жизненные кризисы, включая кризисы потери близких, скорбь, отчаяние, депрессию и безнадежность, у таких людей часто становятся пусковыми факторами в развитии онкологических заболеваний. Рост заболеваемости наблюдается при смещении психологического равновесия пациентов, при котором они воспринимают свою жизненною ситуацию как неудовлетворительную, угрожающую, невыносимую, конфликтную и не в состоянии самостоятельно справиться с ней [53]. Заболевают раком преимущественно люди, обладающие высокой подверженностью стрессу и/или находящиеся в длительном и интенсивном стрессе («длительный пассивный стресс»), который они не в состоянии принять и переработать: провоцируется развитие переживаний беспомощности, покинутости и страха потери источника удовлетворения. Стрессовые ситуации («длительный пассивный стресс») сопровождаются возбуждением гипоталамуса и лимбической системы, что связано с ростом активности коркового и мозгового слоев надпочечников, способствует выбросу катехоламинов и глюкокортикоидов. Иммунодепрессивный эффект этого роста приводит к повышению вероятности нарушений деструкции бластогенных клеток.

В целом, качественный анализ взаимосвязей психологических параметров личности больных злокачественными новообразованиями позволил учёным выделить совокупность значимых предикторов онкологической патологии: 1) сохранение зависимости от значимого человека («пуповинная связь» с кем-либо из родителей, созависимость либо инфантильность, личностная незрелость); 2) ранняя/тяжело переживаемая (как «предательство», крах жизни, «смерть личности» и т.д.) утрата значимого близкого человека, являющегося объектом глубокой привязанности и любви, значимым «объектом» незавершенных отношений; 3) неспособность открыто выражать враждебные и иные чувства, наряду с общей озлобленностью, мстительностью и недоброжелательностью, подавляемыми внешними «добротой» и «воспитанностью»; 4) сексуальные и репродуктивные нарушения и проблемы близких отношений, страх включения в глубокие отношения из-за опасности «предательства», «использования», «крушения иллюзий», чрезмерности материально-физических и духовных желаний и т.д. Таким образом, пациент живет «на границе» жизни и смерти, балансируя, но не приближаясь ни к тому, ни к другому полюсу. Он боится и хочет узнать их, но ему «запрещено»: культурой, родом (семьей) и обстоятельствами. Он не инициирован, потому что инициацию — опыт смерти-возрождения — не прошли его родители. В результате они не выбрали между жизнеутверждением и жизнеотрицанием: жизнь их неполна, духовно бедна [51; 80; 85; 91; 95].

В философско-религиозной концепции «благоговения перед жизнью» А. Швейцера жизнь как реальность требует от человека недюжинных способностей не только в понимании себя и мира, особенно в отношении к тем трудным жизненным ситуациям, с которыми он сталкивается в своей жизни, но и жизни окружающих его людей. Она требует от него жизнеутверждения как глубоко разделяемого и транслируемого окружающим нравственного идеала и целостной жизненной стратегии «благоговения перед жизнью». Понятие жизнеутверждения и дополнительное к нему понятие жизнеотрицания помогают раскрыть глубинные процессы и диалектику взаимодействия человека с окружающим миром. Обращаясь к понятию «жизнеутверждение», А. Швейцер, в рамках концепции «благоговения перед жизнью», выделяет его как компонент благоговения, наряду со смирением (принятием жизни) и нравственным отношением к ней. Говоря о структуре жизнеутверждения, А. Швейцер отмечает, что оно этично, то есть опирается на важнейшие ценностные основания жизни человека и общества, а также «содержит в себе оптимистические волю и надежду, которые никогда не могут быть утрачены. Поэтому оно не боится повернуться лицом к мрачной реальности и увидеть ее такой, какова она на самом деле» [1; 2; 49]. Жизнеутверждение, согласно А. Швейцеру, — зависящая от ценностей личности тенденция к самореализации, к развитию («воля к прогрессу»), а также конкретное событие духовного акта, в момент которого человек перестает жить бездумно и посвящает себя жизни, служению ей, с благоговением возвышая жизнь до истинной ценности, углубляя и расширяя одухотворенную и усиленную волю к жизни. Нравственные основы жизни придают субъекту проницательность, позволяющую отличить истинно ценное, преобразующее, развивающее — каждого в отдельности и всех людей. В психологии жизненных кризисов близкими понятию жизнеутверждения являются понятия жизнестойкости и совладания, самоактуализации, противостоящие жизни текущего по течению и тайно или явно отрицающего жизнь потребителя, отрицающего сакральные, вечные ценности человеческой жизни и значимость жизни и человека, склонного отчаиваться и отказываться от саморазвития. Вслед за ними и А. Швейцером мы полагаем, что основы жизнеутверждения (нравственные, содержательные, инструментальные) человек черпает из опыта семьи, развития в семье. Развитие личности предполагает конструирование определенной модели своей жизни, включающей в себя ценности и цели жизни, представления о себе и окружающих, способы их достижения в общении и деятельности, опыт защитного, совладающего и самореализационного поведения, его диахроническую и синхроническую трансмиссию. Потенциал жизнеутверждения определяет особенности профилактики, проживания и преобразования повседневных и кризисных трудных жизненных ситуаций, возможности помогать себе и другим. Феномен этот связан с принятием-отвержением человеком как себя и других людей, с оказанием и принятием помощи и поддержки, пониманием себя и мира, с открытостью опыту и риску, с рефлексией опыта и взаимоотношений, с переживанием себя как субъекта, контролирующего свою жизнь и участвующего в жизни [1]. В понятиях жизнеотрицания и жизнеутверждения выражены пафос страданий человечества и мощь человеческого духа, развивающегося и реализующего себя там, где даже «просто» выживание кажется невозможным, открывающего новые горизонты и возможности там, где, как кажется, нет ничего, кроме «стен» и тупиков, ограничений «конца» жизни. Жизнь требует от пациента, стремящегося исцелиться, жизнеутверждения как глубоко разделяемого и транслируемого окружающим нравственного идеала и целостной жизненной стратегии «благоговения перед жизнью». Помогая самому себе, а также другим людям, обучая их и самообучаясь, воспитывая себя и других в процессе «сражения» за жизнь, человек развивает ресурсы собственной личности и делится ими с людьми, вольно или невольно транслирует свое отношение к себе и миру, свою склонность так или иначе вести себя в трудных жизненных ситуациях, свою веру в Бога, его любовь и заботу, милость и прощение, всеприсутствие и в гармонию жизни, ее уроки и вызовы: развиваться и утверждать жизнь, ее ценность, казалось бы, вопреки обстоятельствам, или отчаиваться и отрицать ценность своей жизни и жизни окружающих. Человек, благоговеющий перед жизнью, выздоравливая сам, также стремится помогать другим людям жить, учить их и воспитывать так, чтобы они могли справляться с невзгодами и проблемами. Это — насущная необходимость и потребность человека, обладающего глубокой верой в Бога и высоким потенциалом жизнеутверждения. Напротив, люди неверующие или верующие формально — часто люди с низким потенциалом жизнеутверждения, склонные отчаиваться и отрицать жизнь, ее ценность, — часто нуждаются в помощи и/или создают ситуации, приводящие к тому, что в этой помощи нуждаются окружающие, они не решают проблемы, заложенные в диагнозе «рак», но оставляют их решать своим близким. Поэтому, как пишут К. и С. Саймонтоны, «физическая болезнь — это только проявление лежащих в ее основе психосоматических процессов, которые вызываются различными психологическими и социальными проблемами. Пока эти проблемы не будут решены, пациент не излечится, несмотря на то, что рак может со временем пройти» ([33; 37, с. 34] и др.).

Однако не все психологические реакции при онкологии являются негативными: многие больные, особенно в ремиссии, находят особый смысл в своем заболевании, например, новое понимание жизни, повышение самопринятия и чувство превосходства [35; 52]. Происходит «смыслостроительство», обнаружение новых жизненных смыслов — наиболее эффективное копинг-поведение, которое существенным образом способствует улучшению адаптации к болезни и качества жизни пациента.

Еще У. Уолш в середине XIX века писал: «Моральные эмоции вызывают дефективную иннервацию, что, извращая трофику, в свою очередь, приводит к образованию рака» [99]. И. Тен-Бойл отмечает роль религиозности или духовности в процессе совладания со стрессом: религиозность или духовность влияют как на когнитивный (восприятие пациентом болезни как части божественного плана), так и на поведенческий (молитвы или обращение в церковь) аспекты копинга [97]. Эффективный религиозный копинг — выражение поддерживающих отношений с Богом. Он позволяет найти значение болезни, обрести чувство контроля и комфорта в ситуации заболевания. Обращение к Богу за поддержкой является значимым ресурсом для пациентов. Заболевание приводит к изменению жизненной позиции человека, трансформации мотивов: на диагностическом этапе смыслообразующим мотивом становится мотив выживания; на этапе лечения часто доминирует мотив сохранения здоровья и выживания; в дальнейшем — мотивы социального выживания и социального становления [30; 96].

С. Филимонов пишет: «Каждая болезнь имеет свой смысл. Господь посылает болезнь, а вернее, попускает, в том месте, органе или системе, где страсть, поражающая душу человека, проявляется максимально. Болезнь же тогда является лекарством, пресекающим дальнейшее развитие страсти» [45, с. 3]. «Онкологическое заболевание… с религиозных позиций имеет своим назначением «извещение» человека о том, что ему предстоит путь в Царствие Небесное, время жизни его исчислено, отмерено… При этом неважно, сколько времени … Важно, что свыше прозвучал удар в колокол, призывающий к покаянию за всю прожитую жизнь.» [Там же. С. 4]. По его мнению, «для неверующих людей диагноз «рак» … как правило, становится настоящей трагедией жизни. …Человек… может пойти по одному из трех путей: 1) разгульный: взять за оставшееся время от жизни все, что только возможно… 2) рациональный: больной приходит к врачу, осуществляет попытку излечения, … т.е. стремится помочь своему телу; 3) духовный: больной воспринимает свое заболевание именно как извещение о времени подготовки к вечности, не как наказание, а как милость Божию, как предупреждение Божие о грядущей вечности» [Там же. С. 6]. При этом он отмечает, что, поскольку «неясность этиологии онкологических заболеваний, сомнения больных в возможности излечимости рака, калечащий характер многих видов лечения, угрожающая инвалидность, наконец, истинные трагедии, которые переживают больные и близкие им люди… создает в любом онкологическом учреждении… особенную психологическую атмосферу, предъявляющую свои исключительные требования к искусству общения с больным», — постольку необходимо особенно внимательно строить отношения с больными и их семьями на всех этапах лечения. Кроме того, поскольку «это положение усугубляется тем, что сдвиги в душевном состоянии пациентов, реакции страха, гнева и т.д. являются проявлениями самой болезни, которые врач должен понимать и стараться снимать всеми доступными средствами», нужно отделять проблемы и поступки больных, возникшие в связи с лечением и последствиями заболевания, и те, которые явились причиной заболевания [Там же. С. 20]; «неоправданный оптимизм и запугивание, резко пессимистическое отношение врача к возможному исходу болезни…не должно иметь места, особенно при разговорах с больными» [Там же. С. 22]. При этом «обычно излечение связано с внутренними изменениями человека, наступающими в Таинстве Покаяния. Очищение души ведет к выздоровлению тела» ([Там же. С. 40] и др.).

Я. Гоулер пишет: «Диагноз «рак» не означает, что нужно готовиться к смерти. Он означает, что нужно учиться жить полноценно, используя весь заложенный природой потенциал здоровья. Для начала следует понять, что рак — не нелепая случайность, не причуда жестокой судьбы, а длительный процесс, имеющий свою историю и свои причины. …первоочередную роль в интересующем нас процессе играют именно духовные факторы. Большинство мыслящих людей, а тяжелобольные в особенности, задумываются рано или поздно над главными вопросами бытия: «Кто я? Что есть жизнь? Откуда я пришел? Куда я иду?» Для онкологического больного эти фундаментальные духовные проблемы нередко выступают на первый план» [19, с. 3–4].

С.Н. Лазарев и Л. Виилма, рассматривая духовно-нравственные и психологические аспекты онкологических заболеваний, отмечают наличие сделанных больными ошибок осмысления себя и мира. Это, в первую очередь, ошибки «гордыни» собственным трудом и достижениями, привязанностью к труду в ущерб другим аспектам и ценностям жизни. При столкновении с ситуацией «ненужности» и «бесполезности» усилий по исправлению мира она перерастает в жизнеотрицание и самоотрицание: человек не смог или не захотел понять гармонию «несовершенного» мира и принять его таким, какой он есть, без ненужных «исправлений» и жертв». Это часто приводит к депрессиям, суицидам или — особенно при наличии длительного стресса «несправедливости» и фрустрации иных желаний пациента (контролировать мир и себя, быть любимым и получать благодарность, быть продуктивным и «строить на века» и т.д.) — к онкологии. Человек теряет любовь по дороге труда и успеха: смысл последних выхолащивается, отрывается от жизни, человек находится в состоянии недовольства собой и миром, особенно если его работа оказалась «разрушенной», «ненужной», его «несправедливо» оклеветали, отстранили, перевели на новый участок, вызывающий у него негативное отношение и ощущение тупика и бессмысленности, оскорбленности его «лучших намерений» и т.д. Человеческая воля вступает в конфликт с волей Бога, и, вместо того чтобы принять жизненный урок с любовью и «отпустить ситуацию», человек пытается настаивать «на своем», упорствует, задерживая в себе и негативные переживания, и сами «бесплодные» намерения. Кроме того, в возникновении и развитии раковых заболеваний большую роль играют и ошибки «ревности», привязанности, со временем перерастающей в ненависть из-за «слишком большой» любви к ближнему, ушедшему, изменившему или умершему, не оправдавшему «надежд» на вечность и «безусловность» любви. Эти ошибки связаны с нежеланием и неумением постичь и принять противоречивость и временность жизни и отношений людей как спутников, стремление поставить отношения с людьми выше отношений с Богом и жизнью, стремление реализовать желание любить и быть любимым вместо способности осознавать и реализовывать нужды любви, что препятствует потоку любви как естественной части жизни, оставляя человека наедине с иллюзией ненужности, отверженности и страха близких отношений [13; 24]. Как пишет Л. Виилма, «болезнь, физическое страдание человека, есть состояние, при котором негативность энергии превысила критическую черту, и организм, как целое, вышел из равновесия. Тело информирует нас об этом, чтобы мы могли исправить ошибку… Прощение — это единственная возможность освободиться от плохого и открыть себя для хорошего. Это наивысшая освобождающая сила» [13, т. 1, с. 6–10, 55, 334; 13, т. 2, с. 5–8].

Первопричиной каждой болезни является стресс, степень которого определяет характер болезни. Чем больше накопилось стрессов, тем серьезнее болезнь. Главные триггеры и «враги» здоровья человека — страх и злоба, перерастающие в ненависть, чувство вины и критицизм, ревность и горделивость, обиду и завистливость, стремление обладать и властвовать, чрезмерные желания быть хорошим, нужным, любимым, сильным и т.д. Осознаваемые и неосознаваемые, они создают «клетки» напряжения — стресса, — так что тело и душа человека теряют способность развиваться свободно, а, значит, оставаться полными жизни, здоровья. Чтобы выпустить стресс на волю, необходимо найти и понять, какой именно стресс возник в результате той или иной ситуации, какое переживание/проблема или, в терминах психоанализа, — «объект», «удерживаются», а затем простить себя и людей и попросить прощения — у себя (в том числе своего тела) и мира. Гордыня, пробивание себе дороги ценой любых усилий и настаивание на своем вопреки окружению, а также высокомерие и стыд за ошибки «пробивания», самообвинение и непрощение от того, что «сам изгадил себе жизнь», огромная злоба против себя и других, презрение и обвинения вместе с недобрыми намерениями — пожеланиями зла («плохим» и «хорошим» людям), передающимися из рода в род, переходящими из ситуацию в ситуацию, наряду со «смиренным», горделивым страданием и озлобленностью, самоуверенностью и доказыванием превосходства, переживанием нелюбви и недостаточного «качества» окружения; либо выраженная зависть к тем, у кого «получается лучше», разочарованность и униженность и стремление доказать, что пациент — идеален, что он «личность»/«настоящий мужчина/женщина» и т.д., огромность желаний и переживаний стыда и вины, долга и ответственности, гордости и неполноценности — основные психологические «предикторы» онкологических заболеваний разных органов. Прощение, как пишет Л. Виилма, не означает, что человек оправдывает произошедшее. Оно означает освобождение, а освобождается только тот, кто понимает, что он совершил ошибку, и через это понимание развивается. Человек не владеет даром совершенной любви, а значит, делает ошибки и поэтому нуждается в прощении…» [Там же. Т. 1, с. 325–327]. Важно понимать, что прощение есть весомая и серьезная, святая работа, которая лечит душевные и телесные раны, а также дает жизненный опыт или мудрость, если человек научается «пропускать» через себя все переживания: осмысливать их, но не задерживать и не игнорировать.

Важно понимать, что, если человек создал болезнь, то он же может ее преодолеть [18; 37]. Для этого нужно понимать, как человек ее создал. Рак — одна из наиболее трудно осмысляемых болезней потому, что требует открытия в себе и мире «слишком многих» тайн и признания «слишком многих ошибок: начиная с базового жизнеотрицания, закрепившегося в семейном сценарии, и заканчивая повседневными обидами и мелкими «грехами», переполняющими «кармический сосуд», опустошение которого позволяет человеку сохранять иммунитет и общее здоровье. «Опустошение» жизнеотрицания возможно лишь там, где человек стремится понимать себя и мир, исправлять ошибки, занимая позицию «вечного ученика», радующегося и благоговеющего перед жизнью» [1; 2; 49]. Там, будучи взрослым и ответственным, он готов рисковать и терпеть, проявлять упорство и отказываться от самосожалений повседневной лени, развиваться и реализовывать данное ему, помогая реализовывать себя окружающим.

Рак называют иногда болезнью печали, при которой человек никак не может или не хочет отпустить что-то, ему совсем не нужное, что приводит к формированию парадоксального состояния: с одной стороны, человек продолжает внешне жить преимущественно духовными ценностями, снаружи становится нежнее и печальнее, а внутри нарастают озлобление, уныние и недовольство собой и судьбой, самоедство и неприятие окружающего мира. «Зацепленность за способности» и чрезмерная ориентация на будущее рождают высокомерие и презрение к менее способным, ревность как повышенное чувство собственности, «зацепленность» за отношения с близкими ведет к зависти, презрению и ненависти. Любовь к земному, при которой внутренняя наполненность любовью умирает и ведет к осуждению, презрению и ненависти, а также чрезмерное пестование духовных «начал» и гордыня ведут к раку. С.Н. Лазарев полагает, что гордыня и неприятие травмирующей ситуации — основной принцип жизни раковой клетки. Клетка же обязана подчиняться организму. Рак возникает, когда неверная, жизнеотрицающая — отрицающая или искажающая жизненные ценности — ориентация человека сталкивается с «волей» Вселенной, Бога. Жесткое неприятие ситуации или человека внутри — будущая тяжелая болезнь. Чем большую любовь к Богу человек может испытывать, тем активнее душа обращается к Нему, и болезнь становится ненужной. Для облегчения установки связи с Богом, блокады жизнеотрицающих стратегий помогают техники остановки сознания: это и наркомания, и болезни, и иные «неприятности». Однако эффективнее правильное понимание себя и мира, жизнеутверждение как ограничение деланий и постижение нужд в процессах уединения и осмысления, поста духовного и физического, очищающего и помогающего понять происходящее, а также покаяние и благодарность, медитация и молитва. По мнению С.Н. Лазарева, люди жизнерадостные, жизнеутверждающие раком, как правило, не болеют. Наполнение любовью помогает рак исцелить. Погоня за здоровьем без духовного развития, воспитания чувства любви и благодарности от рака не спасает [13; 24]. Лечение раковых заболеваний необходимо сопровождать процедурами (техниками) «перепросмотра» сделанных ошибок и их «прощения» («отпускания») [Там же].

Чтобы подготовить себя к перепросмотру и осуществить его, нужно создать определённое намерение, направленное на отслеживание негативных способов реагирования на трудные ситуации, включая переживания собственной важности и жалости к себе, гордыни и превосходства, неприятия и неудовлетворенности и т.д. Нужно быть готовым к различного рода «опровержениям» понимания самого себя, других людей и мира в целом, поначалу даже болезненным. Драматические эпизоды перепросмотра способны вызывать ситуации, символизирующие смерть/тупик/фрустрацию, которые нужно пережить с любовью, поставив на первое место жизнеутверждение, отказавшись от отрицания и неприятия. При глубоком перепросмотре оживляются уроки далёкого прошлого и предвосхищаются события будущего, и в настоящем это может вызывать трансформацию и даже ломку (разрывы) обстоятельств и отношений. Перепросмотр помогает достичь внутреннего безмолвия, отстраненности от желаний, давая возможность понять истинные нужды и ситуацию, как она есть в реальности, а не в иллюзиях человека. Внутреннее безмолвие предполагает изменение уровня сознания (отличающегося от привычного): прекращение внутреннего навязчивого «диалога», бесконечно продуцирующего желания, неполноценность и гордыню, озлобленность и разочарования.

К. и С. Саймонтоны выделяют четыре психологических этапа, выводящих человека из кризиса к здоровью: 1) когда человек узнает, что болен и что его заболевание может быть смертельным, он начинает по-новому видеть свои проблемы; 2) человек принимает решение изменить свое поведение, стать другим; 3) физиологические процессы, происходящие в организме, реагируют на вспыхнувшую надежду и вновь появившееся желание жить; образуется новая, положительная зависимость физиологических процессов и психологического состояния пациента; 4) выздоровевший больной чувствует себя «лучше, чем просто хорошо» [38]. Таким образом, изменение часто происходит как результат более или менее «спонтанного» перепросмотра. В жизни каждого человека, перед самым важным событием в его жизни — смертью, перепросмотр становится одним из самых последних занятий. Кроме того, те, у кого за плечами имеется опыт пребывания на грани жизни и смерти, отмечают, что перед ними «проносились» эпизоды прошлого и/или будущего: в сознании мелькают все события жизни — во всей полноте переживаний и осознаний. Техника целенаправленного, осознанного перепросмотра и техника «прощения» включают ряд действий:

«Отпустить» имеет два основных модуса: 1) «уйдет — так уйдет, останется — так останется»; 2) «уйдет — так уйдет, вернется — так вернется». В некоторых случаях человеку важно научиться жить с болью, неопределенностью и двойственностью. Однако, если он потратит время на ее исследование, сможет увидеть, что может «отпустить» не только боль и страдание, выбранное им как «центральное», но и множество «периферических» болезненных переживаний. При этом боль, скорее, «не останется», она уйдет, забрав в собой множество других «спутников»: в результате, начав с задачи исцеления одного фрагмента жизни, болезни, человек, рискнув и не поленившись, может исцелить всю жизнь. Таким образом, с одной стороны, исцеление, будучи центральным феноменом, приводит к возникновению целого ряда феноменов переферийных, вторичных. С другой стороны, как отмечает С.Н. Лазарев, отсутствие стремления к избавлению от страдания ценой дальнейших нарушений истинных ценностей жизни, отношений любви с миром, Богом помогает преодолеть болезнь: изначально фокусируясь на «увеличении любви», человек получает как вторичный результат исцеление от болезни [24]. При этом, как показывает практика, «исцеляются» стрессы и в семье, послужившие основой заболевания и казавшиеся непреодолимыми [33].

Если у человека «все рушится», но он не боится разрушений и знает, что нужен миру и себе, если он способен почувствовать свою беззащитность, а через неё — любовь к миру, который «разрушает» его иллюзии и/или жизнь, тогда ситуация и понимание себя и мира будут трансформироваться как картинки в калейдоскопе, и в один прекрасный момент, несмотря на внешние обстоятельства, человек почувствует себя счастливыми, выздоровеет.

Выводы

Обобщить психологические аспекты онкологических заболеваний мы можем в таблице № 1.

Таблица 1

Психологические аспекты онкологических заболеваний (начало)

Как видно из таблицы, многие «симптомокомплексы» и рекомендации по оздоровлению пересекаются друг с другом и совпадают: лечение рака, с точки рения психолога, предполагает лечение всего человека и, в первую очередь, его души: первичных и вторичных душевных ран, нанесенных повседневной жизнью человеку, не сумевшему найти правильное применение своим способностям, переоценившему фиктивные цели и поставившему отношения с людьми выше отношений с Богом, жизни и, таким образом, выбравшему жизнеотрицание. Оно также предполагает трансформацию родовых (семейных) сценариев, формирование опыта инициаций, закрытие «незаверенных» отношений и проблем в жизни человека [51; 66; 82; 83; 94; 96; 97; 98; 99].

Таблица 1

Психологические аспекты онкологических заболеваний (окончание)

Первой задачей психотерапии является необходимость помочь пациентам поверить в эффективность лечения и способность своего организма сопротивляться заболеванию, а также развитие жизнеутверждающих аспектов отношений и бытия. После этого пациентов можно и нужно научить оптимально справляться со стрессовыми ситуациями. Особенно важно, чтобы они изменили понимание себя и проблем, с которыми столкнулись. Больные должны поверить в собственные силы, знать, что они могут разрешить все свои проблемы более эффективно, в том числе с помощью близких, принимая и оказывая помощь. Появившаяся у пациента вера в возможность поправиться и новое отношение к проблемам формируют жизненную позицию, в которой есть место надежде и вере в будущее: в результате механизмы, которые способствовали превращению негативных переживаний в онкологическое нарушение, могут быть использованы для восстановления и развития здоровья [50; 67; 68; 70; 72; 80; 85; 87; 91; 92; 95]. Опыт исцеления рака — важный опыт на пути развития мудрости и понимания себя и жизни, опыт развития вопреки всему, опыт внимательности к себе и миру, опыт радости  и трансформации к счастью («cancer with joy») [67; 68; 70], опыт обретения истинных отношений с людьми и Богом, с собой. Поэтому не случайно, что этот опыт так востребован пациентами и настолько активно передается и собирается теми, кто его пережил.

Литература

1.   Арпентьева М.Р. Понимание себя и мира в раннем детстве и жизнеутверждающий потенциал личности // Психолог в детском саду. – 2014. – № 2. – С. 3–30.

2.   Арпентьева М.Р. Клинико-психологическое консультирование в развитии жизнеутверждающего потенциала личности // Клиническая и медицинская психология:  исследования,  обучение,  практика:  электрон. науч. журн. – 2016. – № 1(11) [Электронный ресурс]. – URL: http://medpsy.ru/climp (дата обращения: 16.04.2016).

3.   Березкин Д.П., Зырянова Н.Г. О перспективах психосоматических исследований в онкологии // Психологические проблемы психогигиены, психопрофилактики и медицинской деонтологии. – Л., 1976. – C. 16–18.

4.   Блинов Н.Н., Демин Е.В., Чулкова В.А. О качестве жизни онкологических больных после радикального лечения // Вопросы онкологии. – 1989. – Т. 35, № 6. – С. 643–648.

5.   Блинов Н.Н., Комяков И.П., Чулкова В.А. Роль психотерапии в повышении качества жизни онкологических больных: пособие для врачей. – СПб.: Медицина, 1998. – 19 с.

6.   Быкорез А.Н., Рубенчик Б.Л. Причина рака: факты и гипотезы. – Киев: «Наукова думка», 1997. – 118 с.

7.   Вассерман Л.И., Абабков В.А., Трифонова Е.А. Совладание со стрессом: теория и психодиагностика. – СПб.: Речь, 2010. – 192 c.

8.   Васютин А.М. Спасение есть – оно в тебе! Рак как психосоматоз. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2011. – 160 с.

9.   Вебер Г. Кризисы любви. Системная психотерапия Берта Хеллингера. – Издательство Института Психотерапии, 2001. – 304 с.

10.   Великолуг А.Н., Дрегало А.А., Великолуг Т.И. Влияние социальной сферы на личность онкологического больного в процессе реабилитации // Медико-социальная экспертиза и реабилитация. – 2000. – № 1. – C. 6–10.

11.   Веселаго Е. Современные системные расстановки: история, философия, технология. – Киев–Бостон: Толиман, 2013.

12.   Сирота Н.А. Совладание с онкологическими заболеваниями (на модели исследования копинг-поведения больных раком яичников) // Труды конференции «Клиническая  психология  в  здравоохранении  и  образовании».  –  М.,  2011.  – С. 247–251.

13.   Виилма Л. Прощаю себе. – Екатеринбург: У-Фактория, 2004. – Т. 1. – 720 с.; 2007. – Т. 2. – 640 с.

14.   Врач – пациент: общение и взаимодействия / пер. с англ. Р.А. Евсегнеева. – Женева–Амстердам–Киев: Ассоциация психиатров Украины, 1996. – 54 с.

15.   Гнездилов А.В. Психология и психотерапия потерь. – СПб.: Речь, 1992. – 162 с.

16.   Гнездилов А.В. Качество жизни больных пограничными и психосоматическими расстройствами // Качество жизни в психоневрологии: тезисы докл. международной конференции. – СПб., 2000. – C. 42–45.

17.   Гнездилов А.В. Психические изменения у онкологических больных // Практическая онкология. – 2001. – № 1. – C. 5–13.

18.   Гнездилов А.В., Губачев Ю.М. Терминальные состояния и паллиативная терапия. – СПб.: Речь, 1998. – 57 с.

19.   Гоулер Я. Вы можете победить рак. – М.: Салюс. 1997. – 122 с.

20.   Дуброва В.П., Егоров К.Н. Этико-психологические аспекты работы врача общей практики с онкологическими больными // Медицинские новости. – 2003. – № 2. – С. 3–11 [Электронный ресурс]. – URL: http://www.mednovosti.by/journal.aspx?article=2274 (дата обращения 10.06.2016)

21.   Именитов Е.Н. Спорные аспекты фундаментальной онкологии // Практическая онкология. – СПб., 2014. – Т. 15. – С. 49–60.

22.   Касимова Л.Н., Жиряева Т.В. Психопатологическая и социально-психологическая характеристика больных со злокачественными новообразованиями // Психические расстройства в общей медицине. – 2009. – № 1. – С. 16–19.

23.   Касимова Л.Н., Илюхина Т.В. Результаты психопатологического и психологического исследования онкологических больных // Психические расстройства в общей медицине. – 2007. – № 3. – С. 71–74.

24.   Лазарев С.Н. Воспитание родителей. – СПб.: ИПК ООО «Ленинградское издательство». – 2008. – Т. 1. – С. 232 с.; 2009. – Т. 2. – 272 с.; 2009. – Т. 3. – 224 с.; 2010. – Т. 4. – 256 с.; 2010. – Т. 5. – 256 с.; Ответы на вопросы. – 2009. – 240 с.

25.   Левин Т., Киссане В.Д. Психоонкология: состояние на 2006 г. // Психические расстройства в общей медицине. – 2007. – № 2 (3). – Р. 10—24.

26.   Лекции по фундаментальной и клинической онкологии / под ред. В.М. Моисеенко, А.Ф. Урманчеевой, К.П. Хансона. – СПб.: ООО «Издательство Н – Л», 2004. – 704 с.

27.   Любан-Плоцца Б., Пельдингер В., Крегер Ф. Психосоматический больной на приеме у врача. – СПб.: НИПИ им. В.М. Бехтерева, 1994. – 245 с.

28.   Малкина-Пых И.Г. Психосоматика. – М.: Эксмо, 2008. – 1024 с.

29.   Мерта Дж. Справочник врача общей практики. – М.: Практика, 1998. – 1230 с.

30.   Моисеенко В.М., Чулкова В.А. Психоонкология: пособие для врачей. – СПб., 2007. – 38 с.

31.   Незнанов Н.Г., Карвасарский Б.Д. Клиническая психотерапия. – СПб.: Питер, 2008. – 523 с.

32.   Непомнящая Н.И. О психологическом аспекте онкологических заболеваний // Психологический журнал. – 1998. – Т. 19, № 4. – С. 132–145.

33.   Николаев В. Из рода в род. – М.: СофтИздат, 2010. – 208 с.

34.   Онкопсихология / Н.В. Тарабрина, О.А. Ворона, М.С. Курчакова [и др.]. — М.: Институт психологии РАН, 2010. — 176 с.

35.   Петровская Л.А., Минигалиева М.Р. Изучение психологии и самопознание (самопонимание) личности // Личность и образование: психологическая поддержка развития / под ред. Е.С. Гуртового, Б.Б. Коссова. – Шуя: Изд-во «Весть» ШГПУ, 1999. – С. 84–93.

36.   Психолог в здравоохранении: вопросы диагностики, коррекции и супервизии / Н.И. Мельченко, Р.Ф. Исханов, О.С. Исаева [и др.]. – Самара: Изд-во СамГПУ, 1999. – 189 с.

37.   Русина Н.А. Эмоции и стресс при онкологических заболеваниях // Мир психологии. – 2002. – № 4. – С. 152–160.

38.   Саймонтон К., Саймонтон С. Психотерапия рака. – СПб.: Питер, 2001. – 288 с.

39.   Сидоров П.И. Психосоматическая медицина. – М.: МЕД-пресс-информ, 2006. – 564 с.

40.   Смулевич А.Б., Андрющенко А.В., Бескова Д.А. Психические расстройства в онкологии (результаты мультицентровой программы «СИНТЕЗ») // Психические расстройства в общей медицине. – М., 2007. – № 3. – С. 4–11.

41.   Тополянский В.Д., Струковская М.В. Психосоматические расстройства. – М., 1986. – 384 с.

42.   Урванцев Л.П. Психология в соматической клинике: учебное пособие. – Ярославль, 1998. – 160 с.

43.   Усманова Е.Б. Психологические факторы качества жизни больных с опухолевым поражением костей: дис. … канд. мед. наук. – СПБ.: СПбГУ, 2016. – 220 с.

44.   Фанти С. Микропсихоанализ. – М.: АО Аслан, 1995. – 351 с.

45.   Филимонов С., протоиерей. Православный взгляд на онкологию. – СПб.: «Свет Христов», Благословение, 2013. – 144 с.

46.   Хеллингер Б. Источнику не нужно спрашивать пути. — М.: Институт консультирования и системных решений, 2005. – 308 с.

47.   Хеллингер Б. Порядки Любви. – М., Изд-во Института психотерапии, 2007. – 348 с.

48.   Хеллингер Б.. Богомысли. Их корни и их воздействие. – М.: Институт Консультирования и системных решений, 2008. – 192 с.

49.   Чулкова В.А. Психологические исследования личностных реакций на болезнь при раке молочной железы: автореф. дис. … канд. психол. наук. – СПб.: СПбГУ, 1999. – 19 c.

50.   Швейцер А. Жизнь и мысли. – М.: Республика, 1996. – 528 с.

51.   Bauer-Wu S. Leaves falling gently: living fully with serious and life-limiting illness through mindfulness, compassion, and connectedness. – New York: New Harbinger Publications, 2011. – 160 p.

52.   Becton R. Everyday strength: a cancer patient's guide to spiritual survival. – New York: Baker Books, 2006. – 160 p.

53.   Benedict C., Penedo F.J. Psychological interventions in cancer // Psychological aspects of cancer: A guide to emotional and psychological consequences of cancer, their causes and their management / ed. by D.I. Carr, J. Steel. – Springer science, 2013. – P. 221–248.

54.   Blohmke M. Psychosoziale Faktoren und Krankheit // Medizin, Mensch, Gesellschaft. – 1976. – № 1. – Р. 116–121.

55.   Carlson L., Speca M. Mindfulness-based cancer recovery: a step-by-step mbsr approach to help you cope with treatment and reclaim your life. – N.Y.: New Harbinger Publications, 2011. – 200 p.

56.   Chronically depressed mood and cancer risk in older persons / B. Penninx, J.M. Guralnik, R.J. Havlik [et al.] // Journal of National Cancer Institute. – 1998. – Vol. 90. – P. 1888–1993.

57.   Derogatis L.R., Morrow G.R., Fetting J. The prevalence of psychiatric disorders among cancer patients // Journal of American Medicine Association. – 1983. – Vol. 249. – P. 280–289.

58.   Do stress-related psychosocial factors contribute to cancer incidence and and survival? / Y. Chida, M. Hamer, J. Wardle [et al.] // National Clinical Practice of Oncology. – 2008. – Vol. 5. – P. 466–475.

59.   Evans E.A. Psychological Study of Cancer. — New York: Dodd, Mead & Co, 1926. – 326 p.

60.   Fagundes C.P., Lindgren M.E., Kiecolt-Glaser J.K. Psychoneuroimmunology and cancer: Incidence, Progression, and Quality of life // Psychological aspects of cancer: A guide to emotional and psychological consequences of cancer, their causes and their management / ed. by D.I. Carr, J. Steel. – Springer science, 2013. – P. 1–11.

61.   Felton B.J., Revenson T.A., Hinrischen G.A. Coping and adjustment in chronically ill adults // Social Science and Medicine. – 1984. – Vol. 18. – P. 889–898.

62.   Folkman S. Stress, coping, and hope // Psychological aspects of cancer: A guide to emotional and psychological consequences of cancer, their causes and their management / ed. by D.I. Carr, J. Steel. – Springer science, 2010. – P. 119–127.

63.   Friedman S.H. A problem-solving conceptualization of coping: Theory, research, and relevance to cancer // Helping cancer patients cope: A problem-solving approach / ed. by A.M. Nezu, C.M. Nezu, S.H. Friedman. – Philadelphia University of the Health Sciences, 1998. – P. 26–68.

64.   Hamilton А. Intelligence and fertility. – London, 1999. – 345 p.

65.   Heidrich S.M., Forsthoff C.A., Ward S.E. Psychological adjustment in adults with cancer: The Self as mediator // Health Psychology. – 1994. – Vol. 13 (5). – P. 346–353.

66.   Hellinger B. On Consciences. 2007. – 18 р. [Электронный ресурс]. – URL: http://www.cf-evajacinto.pt/wp-content/uploads/2013/02/On-conciences-Bert-Hellinger-2007.pdf (дата обращения 10.07.2016).

67.   Holland J., Lewis Sh. The human side of cancer: living with hope, coping with uncertainty. – Harper Perennial. – 2001. – 368 p.

68.   Huber J. Cancer with Joy: how to transform fear into happiness and find the bright side. – N.Y.: Morgan James Publishing, 2012. – 174 p.

69.   In fluence of psychological response on survival in breast cancer: a population-based cohort study / M. Watson., J. Haviland, S. Greer [et al.] // Lancet. – 1999. – Vol. 354. – P. 1331–1336.

70.   Kabat-Zinn J. Full catastrophe living (revised edition): using the wisdom of your body and mind to face stress, pain, and illness. – N.Y.: Bantam, 2013. – 720 p.

71.   Kelly A. Radical remission: surviving cancer against all odds. – N.Y.: HarperOne, 2015. – 336 p.

72.   Kübler-Ross E. On Death and Dying. – Routledge, 1969. – 199 р.

73.   Lemole G., McKee D., Mehta P. After cancer care: the definitive self-care guide to getting and staying well for patients after cancer. – N.Y.: Rodale Books; 2015. – 304 p.

74.   LeShan L.L. You can fight for your life. – New York: M. Evans & Company, 1977. – 235 p.

75.   Murphey C. When Someone You Love Has Cancer: Comfort and Encouragement for Caregivers and Loved Ones. – N.Y.: Harvest House Publishers, 2009. – 64 p.

76.   Paget J. The Morton Lecture on Cancer and Cancerous Diseases // British Medical  Journal.  –  London,  Longmans,  Green  and  Company.  –  1887. – № 2. – Р. 1091–1095.

77.   Palesh O., Butler L.D., Koopman C. Stress history and breast cancer recurrence // Journal of Psychosom Resource. – 2007. – Vol. 63. – P. 233–239.

78.   Passik S.D., Grummon K.L. Posttraumatic Stress Disorder // Psychooncology / ed. by J.C. Holland. – N.Y.: Oxford University Press, 1998. – P. 595–607.

79.   Patterns of coping with cancer / C. Dunkel-Schetter, L.G. Feinstein, S.E. Taylor [et al.] // Health Psychology. – 1992. – Vol. 11(2). – P. 79–87.

80.   Porcelli P., Sonino N. Psychological factors affecting medical conditions: a new classification for DSM-V. – Basel: Karger Publishers, 2007. – 186 p.

81.   Psychological correlates of survival in advanced malignant disease / B.R. Cassilieth, E.J. Luck, D.S. Miller [et al.] // National Engl. Journal of Medicine. – 1985. – Vol. 312. – P. 1551–1555.

82.   Psychological depression and 17-year risk and death from cancer / R.B. Shekele, W.J. Raynor,  A.M. Ostefeld  [et al.]  //  Psychosom.  Med.  –  1981. –  Vol. 43(1).  – P. 117–125.

83.   Psychological Distress in Post-Surgical Women with Breast Cancer / E.S. Breslau, B.A. Curbow, J.R. Zabore [et al.]. – Baltimore: John Hopkins School of Medicine&Oncology Center, 2001. – 210 р.

84.   Quality of life among young women with breast cancer: Study from a tertiary institute in south India / B. Dubashi, E. Vidhubala, S. Cyriac [et al.] // Indian Journal of Cancer. – 2010. – Vol. 47. – P. 142–147.

85.   Rosenbaum E. Being well (even when you're sick): mindfulness practices for people with cancer and other serious illnesses. – N.Y.: Shambhala Publications, 2012. – 144 p.

86.   Rosenbaum El. Here For now: living well with cancer through mindfulness. – N.Y.: Satya House Publications, 2007. – 200 p.

87.   Ross K. Mapping pathways from stress to cancer progression // Journal of National Cancer Institute. – 2008. – Vol. 100. – P. 914–920.

88.   Rossman M.L. Fighting Cancer From Within: How to Use the Power of Your Mind For Healing. – N.Y.: Holt Paperbacks, 2003. – 288 p.

89.   Rowland J.H., Massie M.J. Breast cancer // Psycho-oncology / ed. by J.C. Holland. – N.Y. – Oxford: Oxford University Press, 1998. – P. 380–402.

90.   Sadock B.J., Virginia A., Ruiz P. Kaplan & Sadock’s Comprehensive Textbook of Psychiatry. – Lippincott Williams & Wilkins, 2009. – 420 р.

91.   Satin J.R., Linden W., Phillips M.J. Depression as a predictor of disease progression  and  mortality  in  cancer  patients  //  Cancer.  –  2009. –  Vol. 115. – P. 5349–5361.

92.   Servan-Schreiber D. Anticancer: a new way of life hardcover. – N.Y.: Viking, 2009. – 274 p.

93.   Shapiro D. And in health: a guide for couples facing cancer together. – N.Y.: Trumpeter, 2013. – 240 p.

94.   Spiegel D., Diamond S. Psychological interventions in cancer // Psychological interventions for cancer. – Washington, 2001. – P. 215–233.

95.   Stressful life events and risk of breast cancer in 10,808 women: a cohort study / K. Lillberg, P.K. Verkasalo, J. Kaprio [et al.] // Amirican Journal of Epidemiology. – 2003. – Vol. 157(5). – P. 415–419.

96.   Temoshok L. Personality, coping style, emotion and cancer: towards an integrative model // Cancer Surv. – 1987. – Vol. 6. – P. 545–567.

97.   Thuné-Boyle I.C.V. Religiousness and Spirituality in coping with cancer // Psychological aspects of cancer: A guide to emotional and psychological consequences of cancer, their causes and their management / ed. by D.I. Carr, J. Steel. – Springer science, 2013. – P. 129–150.

98.   Waisman A., Worden J.W. The existential plight in cancer: Significance of the first 100 days // International Journal of Psychiatry in Medicine. – 1977. – Vol. 7 (1). – P. 1–15.

99.   Walsh N.H. Nature and Treatment of Cancer. – London: Taylor and Walton. – 1846. – 210 р.

Ссылка для цитирования

УДК 159.9:616-006

Арпентьева М.Р. Психологические аспекты онкологических заболеваний: жизнеутверждение vs жизнеотрицание // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2016. – N 4(39) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] – дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

Предыдущие
выпуски журнала